Карин Мюллер - Год в поисках "Ва". История одной неудавшейся попытки стать настоящей японкой

Меня будят теплые лучи и невыносимая боль. Не могу поднять голову с подушки. Икры и бедра превратились в горячий камень. Локти саднит. Плечи жжет. Огромные кровоподтеки (по одному над каждой бедренной косточкой) расползаются книзу фиолетовой паутиной. И с чего я взяла, что мой 35-летний организм справится с тренировкой, рассчитанной на 22-летних? Очень осторожно переворачиваюсь на бок и выползаю из кровати, медленно передвигаясь по стеночке.

Сворачивание футона превращается в пытку. Ноги пронзает судорога. В голове пульсирующая боль. Я принимаю ванну, но ничего не помогает.

После обеда приезжает Юкико, бросает чемоданы и немедленно исчезает на кухне. Спустя 2 часа стол накрыт, как для настоящего пиршества. Как ни странно, меня приглашают на ужин. 6 таблеток аспирина — и я ковыляю по лестнице.

Юкико вроде повеселела и выглядит довольной. По сравнению с той Юкико, что села в самолет всего 8 дней назад, — совсем другой человек Она рассказывает, что новенького в Нидерландах, потешается над нашими неуклюжими попытками поддерживать порядок в доме. Неужели я ошиблась на ее счет?

Но утром я выхожу в сад и вижу, что мои баклажаны вырваны с корнями и бесцеремонно свалены в кучу у стены. Весь садик точно выскребли гигантской щеткой. Оранжевые кирпичики, что я так старательно оттирала, запачканы грязью, завалены жухлыми листьями. Позабыв о боли и ноющих мышцах, бегу на второй этаж, перепрыгивая через 3 ступеньки.

«Сегодня приходил садовник», — с каменным лицом заявляет Юкико.

«У вас есть садовник?»

Она невозмутимо кивает. «Он приходит четыре раза в год».

Я выхожу в сад и оцениваю ущерб. Может, он и вправду принял морковь за сорняк? Но ведь исчез и помидорный куст, а редиска покоится под грудой гнилых листьев. Я сажусь на порог и пытаюсь понять, что сделала не правильно. Мне всего лишь хотелось помочь, сделать Танака что-то вроде памятного подарка и стать одной из домашних. Но этот сад принадлежит Юкико. Я должна была молча его поливать, восхищаться тем, что было, и оставить все как есть.

Что бы мне посоветовали в газете? Признать, что во всем виновата я сама и мне очень стыдно. Я иду к Юкико, рассыпаюсь в пространных извинениях и затем спрашиваю: «Что вы посадите вместо редиски и ноготков?»

«Я подожду твою мать».

Я улыбаюсь: она, наверное, хочет посоветоваться с мамой… хотя… минуточку. «Зачем?».

«Хочу, чтобы она увидела».

Мне на голову точно вылили ведро ледяной воды! «Увидела, что я неудачница?».

Юкико смеется и хлопает меня по плечу. И я впервые вижу всю глубину ее ненависти ко мне.

До маминого приезда всего несколько дней. Меня вызывает Гэндзи, чтобы окончательно утвердить планы и забронировать отели.

«Какие храмы вы планируете осмотреть в Киото?» — спрашивает он

«Смотря сколько у нас останется времени».

«Ты уже забронировала номер?».

«Мы не уверены, когда именно приедем в Киото…»

«Что, если все номера будут заняты?»

«У нас есть палатки».

Молчание.

Так рушится наша дружба.

Глава 10

Ее лицо мелькает в толпе пассажиров, и на секунду весь мир исчезает: остается лишь это милое, дорогое лицо. Улыбчивое, с морщинками и складочками, такое, каким я его представляла все эти 3 месяца, каждый день. Я бегу к ней, я впитываю каждую секунду: вот она прижимается ко мне щекой, обнимает меня… Приветствие затягивается неприлично долго — и вот я нехотя отпускаю маму, и мы идем знакомиться с сияющим Гэндзи.

В машине выпытываю новости из дома: для меня каждая мелочь представляет ценность, сравнимую с ценностью драгоценного камня. Запоминаю всё: что, как не эти воспоминания, будет греть меня в предутренние часы, когда в груди саднит от одиночества? Много ли белок в этом году? Как растут наши азалии? Хорошо ли продается мамина посуда? Я вдруг вижу, что после 18-часового перелета мама едва держится на ногах. И меня наполняет ужас. Юкико готовила весь день — стол ломится от десятков блюд, а грозит обернуться многочасовым марафоном.

Когда мамины сумки наконец доставлены в квартиру, я принимаю решение.

«Давай я скажу, что ты устала и не будешь ужинать», — прошу я маму. Я понимаю, что Танака будут очень недовольны: даже когда из Нидерландов приехала мама Юкико, которой 88 лет, ей пришлось отсидеть весь ужин до конца. Но глядя на темные круги у мамы под глазами, я готова пойти им наперекор, чего раньше не замечалось

Но мама качает головой. «Ничего. Я справлюсь», — тихо говорит она и медленно преодолевает ступеньки.

Она привезла подарки: домашний хлеб и красивую посуду, сделанную в студии своими руками. Увидев хлеб, Юкико тут же растаяла. И вот они с мамой заводят разговор о сахаре, тесте и преимуществах закваски в сравнении с обычными дрожжами. Не проходит и минуты, как маме удается наладить теплые отношения с женщиной, с которой я не могу нормально общаться и по прошествии месяцев.

И все же, глядя на них, трудно поверить, что они поладят. У мамы мягкие седые волосы, коротко подстриженные и небрежно вьющиеся от природы. Она любит яхты и свой большой сад — обветренное лицо и поломанные ногти тому свидетельство. Мама подолгу сидит за гончарным кругом, придавая глине изящные плавные формы, и оттого ее руки стали крепкими и мускулистыми. Она поменьше Юкико и немножко сутулится, позволяя возрасту взять свое. Ее фигуру нельзя назвать безупречной.

Юкико же всего на 10 лет моложе, но она держит себя в образцовой форме от корней волос до кончиков ногтей на ногах. Она стройная и одета всегда идеально. Если Юкико вдруг встанет неподвижно посреди торгового центра, все подумают, что это манекен. Мне кажется, в глубине души маме ее жаль, а Юкико, в свою очередь, жаль маму.

Мы передаем друг другу угощения, а я наблюдаю за Танака и мамой. Мама ведет себя скромно, но, когда нужно, посмеивается над шутками Гэндзи, с ловкостью профессионала орудует палочками и, в отличие от меня, даже не думает макать тофу в соевый соус. Свод правил Юкико с его подводными камнями дается ей почти инстинктивно. Я и горжусь ею, и немного завидую.

На следующий вечер Гэндзи зовет нас в традиционный ресторан. На протяжении всего ужина Юкико не спускает с нас глаз, наблюдая, как непринужденно мы держимся друг с другом. Мне бы хотелось узнать ее мысли. Может, она считает, что мне следует вести себя поуважительнее, а маме — построже? Или думает о Дзюнко, которая проводит время с родителями лишь потому, что они платят по счетам?

Дома мы с мамой шепотом обсуждаем наши планы. Хотя при Танака я виду не подавала, но на самом деле уже несколько недель назад спланировала идеальный маршрут. Мы обойдем стороной обычную туристическую программу, шумные улицы и бары центрального Токио и храмы старого Киото, похожие один на другой. Вместо этого я запланировала поход по горам, прогулки по пляжам с черным песком по берегам внутреннего моря, самурайский фестиваль и, наконец, деревенский отдых в японской глубинке, где жизнь остается неизменной уже несколько веков. Предлагаю маме еще с десяток вариантов на выбор, но она довольна всеми моими планами. Кажется, что ей не столько хочется посмотреть Японию, сколько попутешествовать вместе со мной.