Робин Брюс Локкарт - Сидней Рейли: шпион-легенда XX века

Для Камминга не существовало вопроса, продолжать ли ему «зависеть» от Рейли, его занимало другое – доверял ли агент самому шефу? Шеф опасался, что удар по самолюбию, вызванный провалом в Москве, произвел в характере агента необратимые перемены, которые не позволят ему эффективно работать в дальнейшем. Его ненависть к большевизму граничила с безумием. Обычно после подобных стрессов агент «ломался». После тщательного обдумывания всех факторов Камминг пришел к выводу, что бурная лондонская жизнь Рейли является своеобразной формой реабилитации, но тем не менее целесообразность его дальнейшего использования оставил под сомнением.

В то же время Рейли формально зачислили в постоянный штат руководства отдела военной разведки МИ-1С. Это было более чем странное назначение, учитывая специфику взаимоотношений между свободолюбивым Рейли и СИС. Агент никогда не скрывал, что предпочитает работать в том месте и в то время, которое выберет сам, зачастую не требуя никакого вознаграждения. После «московской катастрофы» Рейли быстро пришел в себя и не нуждался в восстановлении подорванного доверия в собственные силы. После того как Камминг усомнился в дальнейшей полезности агента и перевел его на «тихую» работу, Рейли начал хандрить. С максимально возможной тактичностью шеф намекнул, что теперь он слишком известный человек, враг большевизма номер 1, как его окрестили в России, и фотографии Рейли в анфас и профиль были известны самому ленивому большевистскому агенту. Следовательно… Следовательно, его карьере пришел конец.

Не стоит и говорить, что решение о своем переводе Рейли воспринял крайне болезненно. Неприятная беседа с шефом разбила его сердце, и, как позже говорил сам Камминг, этот разговор, очевидно, и для него самого был самым тяжелым за всю его карьеру. Стремившийся в Россию Рейли почти физически ощущал чувство ревности к Полу Дьюксу, который по заданию Камминга работал именно в этой стране. В самом деле, когда Пол впервые пришел «на ковер» к шефу, Рейли, присутствовавший при разговоре, одобрил выбор Камминга по назначению Дьюкса в Россию. После этого их дружба стала еще горячее.

Единственным возможным решением могло стать обращение к Роберту Брюсу Локкарту с просьбой о помощи, и Рейли написал ему письмо. «…Я убеждал СИ, что имеются серьезные обстоятельства, вынуждающие меня работать и дальше в случае, если речь идет о России и большевизме. Абсолютно уверен в том, что не имею морального права вернуться к бизнесу, пока эти обстоятельства существуют. Рискну также утверждать, что мои знания и опыт также примутся во внимание, и это позволит мне продолжить свою деятельность. Именно в деятельности подобного рода я нахожу отдых в своей непростой жизни. Обо всем этом СИ обещали доложить в МИД.

Думаю, будет излишним объяснять Вам мои собственные мотивации. Я уверен, что Вы поняли их без объяснений. Если Вы сможете что-нибудь сделать для меня в сложившихся обстоятельствах, моя благодарность не будет иметь границ. Нет ничего лучше, чем служить на пользу России под Вашим началом. Я не верю, что русские смогут успешно бороться с большевизмом без нашей максимально активной помощи. Спасение России заключается в громадном потенциале, заключенном в несчетном количестве людей, верящих в нашу поддержку».

Итак, можно ли было считать решение Камминга правильным? Если даже сам Камминг сомневался в собственной правоте, то надо ли говорить, какое действие произвело это решение на самого Рейли. Теперь его ненависть к большевикам воспылала десятикратно. После беседы с СИ у Рейли появилась единственная жизненная цель, которая навсегда стала его путеводной звездой. По собственным словам агента, она формулировалась так: «Отдать свою жизнь России в борьбе за освобождение от рабства».

Несмотря на то что мир международной политики отличается жесткими условиями игры, мир профессионального шпионажа живет по еще более жестким законам. Как станет видно позднее, британская разведка весьма беспринципно эксплуатировала таланты Рейли, умело спекулируя на его собственных целях. В конце концов Камминг согласился дать Рейли так называемый «символический статус», после чего жизнь агента могла снова круто повернуться. Безусловно, агент так и оставался человеком-загадкой, но Каммингу удалось выяснить отдельные нюансы его второй, менее известной жизни. Возможно, это помогло шефу уяснить и мотивацию его действий, и некий ореол секретности, которым окружил себя Рейли. Как известно, незаконнорожденный Леонардо да Винчи был гением. Приблизительно то же самое можно сказать и о Рейли с той лишь поправкой, что его гениальность нашла другое применение. Что касается Камминга, то он всегда мог бы найти тысячи путей заставить работать Рейли на себя, если бы вдруг почувствовал, что его решение ошибочно. Если бы даже антибольшевистский настрой агента по какой-либо причине пошел на убыль, шеф всегда смог бы использовать Рейли в других направлениях, не связанных с Россией. Главное, чтобы талант и энергия были нацелены в нужное русло. Однако пока все это находилось в области теории. Несмотря на всю противоречивость Рейли, предположить, что он откажется от своего главного жизненного кредо – борьбы с большевиками, казалось невозможным. Разногласия между Каммингом и военной разведкой продолжились.

В то время как в некоторых областях России остатки белогвардейских группировок активно противостояли большевикам, в Польше, Франции и Чехословакии среди эсеров продолжались жаркие дискуссии о дальнейших контрреволюционных действиях. Несмотря на споры, в эсеровской среде наконец была достигнута договоренность по общим вопросам, и их действия стали более-менее скоординированы.

Британское правительство направило свою миссию на юг России с целью поддержать все еще борющуюся с большевиками Белую армию Деникина, впоследствии перешедшую под командование генерала Врангеля. Прислушавшись к совету Рейли, Камминг отправил туда Хилла для устранения дезорганизованное™ в разведывательном отделе Деникинской армии. Усилия англичан оказались напрасными: войска были разгромлены красными, и почти 250 тысяч белогвардейцев рассеялись по Западной Европе. Несомненно, Деникин был хорошим солдатом, но его окружение, состоявшее преимущественно из политиков правого крыла, помешало ему развернуться в полную мощь.

В соответствии с приказом Камминга Хилл доложил все подробности Рейли, который находился в постоянном движении между Лондоном и Парижем, координируя действия многочисленных лидеров контрреволюционного движения в Европе. Для него было совершенно очевидным, что единый руководитель, дальновидный и властный, необходим, как воздух. Несмотря на то что Рейли и сам не отказался бы от этой роли, он понимал целесообразность сплочения разрозненных группировок вокруг одного имени, пользовавшегося авторитетом среди всех русских. Может быть, такого лидера не было и вовсе, хотя Борис Савинков казался единственной подходящей кандидатурой.