Хайнц Шаффер - U-Boat 977. Воспоминания капитана немецкой субмарины, последнего убежища Адольфа Гитлера

Поскольку мы приготовились всплывать с глубины 50 футов, мы услышали звук асдика более отчетливо. Проклятье, если они все еще ловят нас. Когда мы поднялись до 25 футов, мы услышали громкие взрывы. Акустик объявил:

– Эсминцы в близком квадрате. Вращаются шесть разных винтов.

Ругнувшись, командир приказал всплывать. В этот момент мы не могли идти на полной скорости, так как батареи сели. Мы принесли боеприпасы для зенитки, большие магазины с 50 патронами в каждом. Мы еще могли выпустить одновременно пять торпед, а еще у нас имелись четыре пулемета. От пулеметных лент мы отказались, они годятся для пулеметов на берегу. Здесь же, протянув их из боевой рубки на центральный пост, мы могли непрерывно пополнять боезапас, используя их как шланги. До 2200 метров мы могли угрожать эсминцу, а уже далее он не мог нас заметить. Однако мы понимали, что, если столкнемся с ним, для нас это будет самое плохое. Мы просто надеялись, что нам не придется открывать огонь и мы сумеем ускользнуть незаметно.

Мы поднимались на поверхность, а глубинные бомбы все еще продолжали рваться вокруг. Очевидно, ловушка для асдика выполнила свою работу. Внезапно люк боевой рубки распахнулся, и мы почти вылетели из него. Давление было огромным. Командир смотрел по левому, а я по правому борту. Спасибо небесам, ночь была темной, облачной. Мы различили три эсминца, один самое большее в 500 метрах от нас. Они продолжали бросать бомбы. Включив оба дизеля, мы сразу дали полную скорость. Не было времени на прогрев дизелей. Генераторы тоже работали, поскольку нам надо было зарядить батареи, кроме того, два компрессора заряжали цилиндры со сжатым воздухом. Вентиляторы начали подавать свежий воздух по всей лодке. Свежий воздух ворвался в наши легкие. Мы так ослабели, что едва могли стоять. Пушки и пулеметы заряжены и направлены на ближайший эсминец, но мы все-таки надеялись, что он не заметит нас. Наши торпеды нового типа могли идти зигзагом или кругами, но мы не хотели стрелять. Запусти мы торпеды, мы не могли бы уйти без их преследования, а у нас не было двух существенных вещей: тока и сжатого воздуха. Расстояние между нами стало увеличиваться, а 10 баллонов, выпущенных нами, поднялись и дрейфовали под ветром. Вот удивился бы вражеский радар, поймав столько подлодок сразу! Он, вероятно, подозревал, что их еще больше там, где работали ловушки асдика. Мы могли хорошо представить себе бурную деятельность на мостике одного из этих эсминцев. Радист:

– Пеленг корабля 040 градусов, расстояние 6000 метров. Капитан эсминца:

– Обозначить позиции группы охотников и нанести на карту. Штурман:

– Инструкции выполнены. Капитан:

– Курс такой-то и такой-то. Постоянно докладывайте пеленги.

Эсминец приближается к своей цели (баллону). Прожектора освещают всю площадь. Эхо радара исчезает, расстояние теперь до тысячи метров, минимальное расстояние для радара этого периода. Пушки поворачиваются в разные стороны. Ничего не видно, потому что проводки с баллонов очень тоненькие.

Оператор радара:

– Эхо прямо позади. Возможно, тот же объект. Капитан:

– Мы промахнулись. Смотрите лучше! Эти проклятые подлодки слишком маленькие. А может, это просто рыба проскользнула. Право на борт.

Наконец мы потеряли эсминцы из вида. Вражеский радар обманулся нашими эхо, и, даже если эсминец и заметит нас в темноте, они не смогут гнаться за нами, чтобы не протаранить другие вражеские корабли.

Через час мы набрали достаточно свежего воздуха, чтобы идти под водой 16 часов, и через два часа мы, ужасно усталые, снова приготовились к исполнению своих обязанностей. Погрузившись на 50 футов, мы покинули Гибралтар как можно скорее. Я вспомнил пословицу: «Когда осел наступает на тонкий лед, он обычно проваливается». Наш лед определенно был тонким.

Глава 8

ХУДШИЙ ВРАГ

Невозможно рассказать историю подлодок, не касаясь радара, ибо именно он повернул ход битвы на Атлантике против нас в самый критический момент войны. Мощь подводного флота, несмотря на героизм и мужество его команд, сразу оказалась разрушенной. Давайте проясним этот вопрос. Слово «подлодка» дает ложное представление. По-настоящему она должна называться «способная к погружению», потому что до начала 1943 года мы почти всегда плавали на поверхности. По форме судна видно, что оно предназначено для надводного плавания. Вы едва ли сможете различить его невооруженным глазом до тех пор, пока команда сама не сделает его заметным по своей беззаботности. Ночью подлодка невидима, днем с нее всегда можно увидеть корабль или самолет раньше, чем они заметят подлодку, так она мала. Этот фактор позволяет подлодке разрушать более мощные военные корабли. Подлодка всегда может погрузиться раньше, чем ее увидят, больше того, она атакует под водой или, через определенное время снова появившись на поверхности, продолжает свою операцию. Поскольку подлодка может находиться под водой два дня подряд, она пересекает усиленно патрулируемые районы, не поднимаясь на поверхность, или остается в них, поднимаясь только ночью, чтобы зарядить батареи и сменить воздух. Обычно эта работа занимает от двух до четырех часов.

Ценность подлодки в сражении на поверхности уменьшается из-за ее чрезвычайной уязвимости. Более быстрые надводные корабли, снабженные пушками и торпедными аппаратами, гораздо сильнее ее. Кроме того, будучи предназначена для погружения под воду, лодка на поверхности имеет очень малый запас плавучести. Например, надводный корабль водоизмещением 500 тонн может принять до 500 тонн воды, чтобы затонуть. Субмарине того же водоизмещения достаточно 1 /5 этого количества. Надводный корабль опять-таки может обнаружить и ликвидировать течь, но для подлодки это невозможно. Весь комплекс ее двигателей, батарей, различных устройств должен работать непрерывно.

Когда началась война, противник понял, что ахиллесовой пятой подлодок являются их базы. Подлодка должна войти и покинуть базу дважды за каждую операцию. Наши враги, зная, где находятся эти базы, ставили свои корабли вокруг них. Однако в первые годы войны наше вооружение было сильнее, и попытки блокировать подлодки провалились. Впоследствии провалился и план разрушения баз и ремонтных мастерских во время воздушных налетов, благодаря своевременно построенным бункерам.

Но радар все изменил. Британские ученые, создавшие и усовершенствовавшие его, конечно, заслужили те высокие почести, которыми их наградили. Немцы тоже знали этот принцип. Наши крупные корабли имели подобные устройства, хотя очень тяжелые и неудобные, весившие около 20 тонн, в то время как прибор Вюрзбурга постоянно использовался зенитчиками. Но где нас действительно опередили, так это в создании маленьких практичных приборов, особенно того типа, который можно установить на самолете. Это был действительно шаг вперед. Правда, прибор не мог улавливать нас под водой, но на поверхности его успехи были поразительны: он лишил нас главного преимущества – невидимости в ночной атаке.