Шерли Грэхем - Фредерик Дуглас

Весьма вероятно, что мистер Олд в какой-то мере чуял этот непокорный дух, хотя и не подозревал его интенсивности. Каждый раз он тщательно пересчитывал деньги, каждый раз испытующе глядя на молодого человека, спрашивал: «Это все?» Мальчишке не следовало понимать, что он приносит большой доход. С другой стороны, когда Фредерик сдавал уж очень большую сумму, мистер Олд обычно возвращал ему шестипенсовик или шиллинг и добродушно трепал юношу по плечу.

Однако эти подачки не производили желаемого эффекта. Раб считал их признанием своего права на весь заработок. Оставляя ему несколько центов, хозяин успокаивал свою совесть.

Фредерик не знал, что ему делать. Таким путем ему даже не купить свободы. Для побега тоже нужны были средства. Свободные друзья дали ему совет: пусть он попытается для начала откупить у хозяина свободу распоряжаться своим временем. В больших городах это делалось довольно часто. Невольник, считавшийся достойным доверия, мог, еженедельно внося своему хозяину определенную сумму, использовать свое время как угодно.

Фредерик решил подождать, пока настоящий его хозяин, капитан Олд, не приедет в Балтимор за весенними покупками. Мистер Хью был в данном случае лишь доверенным лицом капитана, однако юноша не сомневался, что капитан Олд получит о нем самый хороший отзыв.

В этом его не постигло разочарование. Хью Олд сообщил брату, что раб хорошо изучил свое ремесло и усердно работает. Но когда Фредерик явился со своей просьбой, лицо капитана побагровело.

— Нет! — заорал он. — И гляди, не вздумай чего-нибудь натворить! — Сузившимися глазами капитан пристально всматривался в мрачное лицо невольника, — Запомни раз и навсегда: убежать ты не сможешь! Выкинь эту дурь из своей черной башки! Нет такого места, где я не разыскал бы тебя и не водворил назад, — жестко произнес он. — И тогда уже ты так легко не отделаешься! Тогда уж реки тебе не миновать!

Он имел в виду, что продаст его «вниз по реке», то есть на Юг. Фредерик ушел.

— Посади свинью за стол… — бурчал капитан, передавая этот разговор брату.

Хью Олд сочувственно покачивал головой. У него были свои собственные неприятности. Вместе со многими другими коммерсантами, игравшими на бирже, он начинал сомневаться в благоразумности своих «совершенно надежных» капиталовложений. Он закупил акции железной дороги Балтимор — Огайо и канала Чесапик — Огайо. А теперь шли толки о неминуемом крахе этих компаний. Мэрилендский банк прекратил платежи, — временно, конечно, — но пока что неделя сменялась неделей, а деловая жизнь замирала.

Вот почему, когда месяц спустя Фредерик пришел к нему с той же самой просьбой, Хью Олд ответил, что подумает. Работы для конопатчиков-поденщиков становилось все меньше, заработки их снижались. А у него на руках этот здоровенный детина. Кто знает, как сложатся дела в ближайшие месяцы? Пусть попробует прокормиться собственными силами. И мистер Олд объявил юноше, что предоставляет ему полную свободу действий на следующих условиях: Фредерик должен еженедельно выплачивать своему хозяину 3 доллара, питаться и одеваться за свой счет, а также покупать на свои деньги все нужные ему инструменты.

От этих слов Фредерик пошатнулся. Последняя неделя была для него не слишком удачной. Он проработал всего четыре с половиной дня. Значит, сегодня он не получит даже своего обычного шестипенсовика. Оба они стояли в кухне во время этого разговора. Фредерик ужинал, когда вошел хозяин.

— Ну, что же ты? Решай!

Фредерик увидел, как весь его недельный заработок исчез в маленьком черном кошельке. Легкое движение Нады, стоявшей возле плиты, заставило его оглянуться. Нада безмолвно изображала губами слово «да» и энергично кивала ему головой.

— Видишь ли, — благодушно продолжал мистер Олд, — когда ты сам себе хозяин, это поважней всяких денег. Словом, согласен ты или не согласен?

Лицо Фредерика не изменило своего выражения, но юноша решительно расправил плечи.

— Да, сэр, я согласен.

— Отлично. Можешь начинать с понедельника.

Оставшись в кухне вдвоем с Надой, Фредерик озабоченно посмотрел на нее. Негритянка ответила одной из своих редких улыбок.

— Не тревожься! — сказала она. — Переходи жить ко мне.

Джеб был напуган. Фредерик обучил его грамоте, и теперь он взирал на юношу чуть не с обожанием. Ночью они долго разговаривали в чердачной каморке.

— Ты убежишь! Ты убежишь, да? — Горло мальчика перехватило от ужаса: он живо представил себе свирепых собак, мчащихся по следу, и пойманного беглеца в тяжелых цепях.

— Тише! — Фредерик схватил его за плечи и шепнул — Ты хочешь быть рабом всю свою жизнь?

— Нет! Нет! Господи Иисусе, не хочу! — зарыдал Джеб.

— Тогда молчи и отпусти меня!

Паренек жалобно всхлипывал. Потом тихонько сказал, придвинувшись к самому уху Фредерика:

— Возьми меня с собой, а, Фред! Возьми меня с собой. Я совсем даже не боюсь.

Фредерик легонько оттолкнул его.

— Не болтай! Иди!

— Ты про меня не забудешь?

И Фредерик обещал:

— Не забуду.

На следующий вечер, когда Нада исчезла в темном переулке, рядом с ней шел Фредерик.

События развертывались быстро. Решительно все члены Общества умственного усовершенствования занимались судьбой Фредерика. Все знали, что он намерен предпринять. Конопатчики повсюду выискивали ему работу, люди постарше давали советы, а в глазах Анны Мюррей появилось мягкое сияние. Теперь Фредерик иногда участвовал в общих беседах, но большей частью он сидел и молчаливо слушал других. Потом он провожал Анну домой, избегая освещенных улиц, я, вдохновляемый ее участием и поддержкой, без конца рассказывал подробности своего безумного замысла. Чтобы прорваться сквозь строгие заградительные кордоны, созданные вокруг Балтимора для поимки беглых рабов, требовался смелый план.

Железная дорога из Балтимора в Филадельфию находилась под таким неусыпным контролем, что даже свободные негры практически почти не могли ею пользоваться. Они обязаны были иметь при себе соответствующее удостоверение, в которое были вписаны имя, возраст, цвет кожи, рост и телосложение пассажира; тщательно отмечались шрамы и другие особые приметы. Перед тем как впустить негров в вагон, их измеряли и придирчиво осматривали; ездить они могли только в дневное время. Такие же правила царили и на пароходах. Цветным морякам из Англии запрещалось выходить на берег в портах Южных штатов. Американский матрос африканского происхождения всегда должен был иметь при себе «паспорт моряка» с описанием примет предъявителя и подтверждением того факта, что он действительно свободен и служит во флоте США.