Валентин Гафт - Красные фонари

Футбол

(Константину Бескову)

Скажу я так: кто не играл в футбол,Тот счастья не испытывал ни разу.Играя по свистку, не по приказу,От мук любых вас избавляет гол.Он вам поднимет дух, прорежет слух,Он мышцы оживит, подтянет нервы.Вернется страсть к тем, кто давно потух,Захочется любить от радости безмерной.И главное на свете — это пас,Уметь открыться, угадать движенье,Вбить в сетку мяч и осчастливить нас,Чтоб вечным стало чудное мгновенье.Футбол — не просто мячик на траве,Не только наши радости и беды.Жизнь — это поле — половины две:Здесь пораженья, там — победы.

Екатерине Максимовой

Узор, написанный рукой природы,Где непонятна тайна мастерства.Где все цветы земли в лазури небосвода —Живое чудо в форме божества.Ты — легкая, но с грузом всей Вселенной.Ты — хрупкая, но крепче нет оси.Ты — вечная, как чудное мгновеньеИз пушкинско-натальевской Руси.

Ролан Быков о Валентине Гафте

Образ человека в нашем сознании складывается из отдельных впечатлений: чаще в виде едва обозначенного рисунка или мозаики, реже как проникновенный портрет, а иногда даже как чертеж или схема. Валентин Гафт живет во мне как роскошное панно: в центре — сам, Его Великолепие, Гафт — гениальный актер и поэт, в гениальном черном фраке с потрясающей бабочкой и ослепительной хризантемой в петлице; слева — Гафт-самоед, больной и нервный, в окружении благородного Игоря Кваши и других самых близких, но все равно далеких друзей; справа — Гафт-культурист с рельефными бицепсами и большими глазами в окружении взвинченных женщин и проходящих жен; сверху — Гафт-Саваоф, мирный, светящийся нежной добротой, прощением и грустной мудростью; а внизу — Гафт в адовом огне собственных глаз, полный почти настоящего гнева и желчи. Тут он — конечное слияние Фауста с Мефистофелем, тут гений и злодейство совместились. Хотя гений — подлинный, а злодейство — придуманное, чтобы не было так больно жить. В этом секрет. Жить доброму и ранимому Гафту действительно больно. Не то такая жизнь, не то таков Гафт.

По обеим сторонам панно запущены гирлянды из фаса, профиля и три четверти в бесконечных сменах выражения лица и настроения: веселья, грусти, восторга, муки, любви, ненависти, озорства и любопытства. Лицо то открытое, как у ребенка, то закрытое, как у тайного агента Средневековья, то счастливое, то страдающее, то отрешенное, то земное и мученическое. Вот уж действительно — человек с тысячью лиц. Выбирай любое. Я выбрал давно — обожаю Гафта за все: за любовь к матери-сцене, сыновнюю преданность ей, за стихи, эпиграммы и роли, за драгоценное мерцание граней таланта. Я необъективен к нему и не хочу быть объективным, потому что объективность по отношению к этому человеку — чушь и мелочность души. Его надо любить, и только тогда он понятен и хорош. Баба-Яга у Шварца в «Двух кленах» говорила: «Отойди, Василиса-работница, ты меня не понимаешь! Меня тот понимает, кто мной восхищается!» Это про Валентина. Кто не восхищается им, никогда не поймет богатства души этого тотально талантливого человека. Он актер, поэт, философ, лирик, трагик, иллюзионист, но главное, он лицедей, он не живет без вашего восхищения, он умрет, если не будет вами немедленно любим.

А еще я был на его юбилее, он играл такие разные роли (какие кружева!); а еще мы с ним заседаем в Академии дураков, там он однажды читал свои стихи (такие грустные!); а еще мы с ним однажды сымпровизировали дуэль на стихах и эпиграммах (как все радовались!). Счастье!

Да. Нынче истинный талант — наше единственное прибежище и спасение. Восхищайтесь талантливыми, храните их в своей душе, оберегайте их и любите, иначе жизнь наша пройдет на скотном дворе в хлеву золотого тельца.

Любите Гафта!

Когда настанет час похмелья

Театр

Театр! Чем он так прельщает,В нем умереть иной готов,Как милосердно Бог прощаетАртистов, клоунов, шутов.

Зачем в святое мы играем,На душу принимая грех,Зачем мы сердце разрываемЗа деньги, радость, за успех?

Зачем кричим, зачем мы плачем,Устраивая карнавал,Кому-то говорим — удача,Кому-то говорим — провал.

Что за профессия такая?Уйдя со сцены, бывший маг,Домой едва приковыляя,Живет совсем, совсем не так.

Не стыдно ль жизнь, судьбу чужуюНам представлять в своем лице!Я мертв, но видно, что дышу я,Убит и кланяюсь в конце.

Но вымысел нас погружаетТуда, где прячутся мечты,Иллюзия опережаетВсе то, во что не веришь ты.

Жизнь коротка, как пьесы читка,Но если веришь, будешь жить,Театр — сладкая попыткаВернуться, что-то изменить.

Остановить на миг мгновенье,Потом увянуть, как цветок,И возродиться вдохновеньем.Играем! Разрешает Бог!

Музыка Генделя

Мне снился сон, он был так странен,Я б выдумать его не смог,Как в соблазнительном туманеЯ флейтой плыл меж чьих-то ног.На провалившемся диванеУшел во сне я в этот рейд.В страну несбывшихся желаний,Переплетенья ног и флейт.

* * * *

Если потеряешь слово,Встанешь перед тупиком, —Помычи простой коровой,Кукарекни петухом.

Сразу станут легче строчкиОт вождения пера.Превратятся кочки в точки,Станет запятой дыра.

Уложи свой лоб в ладошкуИ от нас от всех вдалиПотихоньку, понемножкуКрыльями пошевели.

И падут перед стихамиТайны сотен тысяч лет.Все, что трудными ночамиТы предчувствовал, поэт.

Нет, перо в руках поэта —Это вам не баловство.Он — дитя, соском пригретый,Но в нем дышит божество.

Связь времен — связь света с звуком.Как постигнуть эту страсть?Поэтическая мука —В даль туманную попасть.

Акварели слов слагая,Скальп снимая с тишины,Ты услышишь, улетая,Звук натянутой струны.

Но паря под облаками,Тихо празднуй свой улов.Все мы были дураками,Пока не было стихов.

Пушкин