Александр Никонов - Наполеон. Попытка № 2

Пришел министр внутренних дел Фуше. Не менее талантливый человек, чем Талейран. В условиях нарастающего хаоса он опасался восстановления Бурбонов, поскольку в этом случае его голова слетела бы с плеч одной из первых: бывший якобинец Фуше подписал смертный приговор королю Людовику и вообще сильно отличился в деле революции.

Страна на всех парах шла к перевороту под лозунгом «Генерал Бонапарт приехал из Египта, чтобы спасти республику». Страна нуждалась в Наполеоне и всячески это демонстрировала. И Наполеон не смог обмануть надежд своей страны. Волна событий мощно выносила его наверх. И вскоре вынесла.

Технически, если кому-то интересно, это было сделано так.

Все началось утром 9 ноября. К дому Наполеона стали стягиваться офицеры и генералы, которые свидетельствовали, что их части в полном его распоряжении. К обеду возле наполеоновского дома уже выстроились войсковые колонны.

Чего они ждали? Решений парламента.

В это время как раз шло заседание обеих палат, где должно было быть принято решение о переносе парламента из Парижа в местечко Сен-Клу. Потому что проводить операцию по разгону парламента удобнее не в Париже, а в менее людном месте. Подальше от глаз толпы, а то мало ли. Но как заставить депутатов проголосовать за свой переезд в деревню? Один из депутатов, работавший на Наполеона. Нет, неправильно. Один из депутатов, работавший на будущее Франции, выступает с трибуны и говорит о страшном заговоре роялистов. Ему верят, потому что страна бурлит, и заговор вполне возможен. Да мало ли их было, этих роялистских заговоров! И до восстания вон дело доходило, от которого Наполеон, кстати, и спас. Поэтому с трибуны поступает предложение перевести парламент в Сен-Клу, где его удобнее охранять от врагов войскам народного героя Наполеона.

Вопрос с парламентом решен. Остается исполнительная власть – Директория. Здесь вопросов еще меньше: два директора – сами участники заговора, их зовут Сийес и Роже-Дюко (запомните эти фамилии ровно на пять минут, чтобы потом забыть на всю жизнь). К «главному директору» – Баррасу приходит Талейран и кладет перед ним лист бумаги, убеждая во имя жизни отказаться от власти, ибо Баррас слишком непопулярен, а Наполеон как раз напротив. Баррас подписывает заявление, и это умный ход: он вылетает из политики, но не из жизни. Баррас переживет почти всех участников этой книги и умрет в старости в своем имении, дописывая мемуары о Великой Французской революции и своих подвигах в ней.

На следующий день депутаты переезжают в Сен-Клу, где и происходит главное действо. Позже Наполеон оценивал некоторые минуты этого дня как критические и сравнивал их по накалу с боем на Аркольском мосту.

Задачей депутатов было принять декреты, которые поручали бы Бонапарту написать новую Конституцию, и после этого разойтись. Несложно. Но многие депутаты, видя вокруг войска и не наблюдая народа, просекли фишку. И не захотели принимать нужные декреты. Депутаты – это такая горлопанистая публика, которая хороша на трибуне в стабильной для страны ситуации. Но когда страна в опасности, необходимо единоначалие, а не профессиональные болтуны, которые угробить страну могут, а спасти – никогда, ибо у гидры парламента слишком много голов и мнений. Спорить головы могут до бесконечности. А нужно действовать.

Вот и в тот день депутаты в своей обычной манере кричали с трибуны, что Наполеон – узурпатор и его надо зарезать, как Цезаря, потому что резать цезарей – милое дело. Шел час за часом. Темнело, а власть Бонапарту горлопаны и не думали передавать.

Тогда Наполеон вышел для начала на трибуну верхней палаты и призвал к разуму депутатов, сказав, что исполнительной власти в стране сейчас нет, да фактически и раньше не было, что в стране кризис, что над страной снова висит угроза военной интервенции и что в этой ситуации не до болтовни. Однако вопли парламентариев прерывали речи генерала. И это была верхняя палата, где сидели солидные люди! А что же будет в нижней, где оставалось еще немало якобинских недобитков?

Перед тем, как войти в дверь нижней палаты, побледневший Наполеон вдруг обернулся к генералу Ожеро и спросил: «Помнишь Арколе?» Тот кивнул. После этого Бонапарт решительно распахнул дверь и пошел в зал. Едва завидев генерала, депутаты завопили: «Смерть тирану!» Полтора десятка депутатов бросились к тщедушному Наполеону, его начали душить, рвать воротник, кто-то ударил героя Франции кулаком в грудь, мелькнули кинжалы… Но убить Наполеона не успели: в зал ворвались рослые гренадеры, раскидали слуг народа в стороны и вывели Бонапарта из зала. А когда за ним закрылась дверь, рассвирепевшие депутаты начали голосовать, чтобы поставить генерала Бонапарта вне закона. Вот какие они были смелые!

Ситуация висела на волоске. Тогда Наполеон скомандовал «лучшему кавалеристу мира» – Мюрату, который никогда не блистал умом, но всегда отличался отчаянной храбростью и решительностью, и тот, почувствовав себя в своей стихии, начал действовать в привычной кавалерийской манере. Мюрат отдал солдатам предельно ясный приказ: «Выкиньте отсюда на хрен всю эту сволочь!» Загремели барабаны и под барабанную дробь солдаты с трехцветными кокардами вбежали в залы. Увидев солдат – эту плоть от плоти народной, – слуги народа перепугались и стали, как крысы, метаться по залу, прыгать в окна, и через несколько минут никого не осталось не только в зале, но и в окрестностях. Отважные депутаты, побросав кинжалы, разбежались по кустам и лесам.

…Жаль, что у Наполеона не было танков, как у Бориса Николаевича! Впрочем, и так все отлично получилось.

Операция прошла настолько успешно, что вскоре Наполеон спохватился: а как же решение, которое должны были принять депутаты? Тьфу ты черт!.. Он приказал солдатам наловить по кустам немного депутатов и доставить в парламент. Некоторое количество перепуганных народных избранников вскоре было поймано и приведено в зал, где Наполеон предложил этим храбрецам проголосовать за нужные решения, что они с большой готовностью и сделали, ибо не мыслили себя вне правильных решений для блага французского народа.

Депутаты проголосовали за самороспуск и передачу власти над страной Триумвирату – трем консулам, звали которых Бонапарт, Сийес и Роже-Дюко. Вот теперь последние две фамилии можете забыть, ибо незачем запоминать узоры на ширме.

Почему, кстати, такое название – «консул»? Потому что Наполеон был одержим римской историей и римским проектом. Он был воспитан на римской истории. А тот самый Паоли, который когда-то велел арестовать Наполеона на Корсике, так отзывался о Бонапарте: «Будьте с ним осторожны! Этот молодой человек скроен по античным лекалам!»