Евгений Додолев - Влад Лиsтьев. Поле чудес в стране дураков

М. Сейчас основной разговор идет за то, что повысили тарифы, да? Или за что?

Л. Ну да. Одно дело, если ты повысил на пятнадцать процентов.

М. Сереж, это ж Россия, сейчас взяли въе. ли, извини за выражение, подняли арендную плату в пятнадцать раз.

Л. Понимаешь, в чем дело, рекламный бизнес.

М. Мы просто не сильно понимаем, насколько можно повышать все это.

Л. Я тебе объясняю. В России, где угодно, ты знаешь, что реальная цена этой вещи такая…

Ю. Нет, Сереж, я тебе объясняю. Мне кажется, у нас разговор пустой, потому что мы ни в мире шоу-бизнеса, ни как рекламодатели, мы ничего не понимаем, понимаешь. У нас есть другая информация, что это, как ты говоришь, военново или мутилово идет как раз от тебя.

Л. Ребят, вы послушайте.

Ю. Подожди. Мы тебя послушали. это уже в принципе пустой разговор. Мы тебе хотим сказать, что в принципе мы в этих людях заинтересованы. И естественно, мы заинтересованы в банке, поэтому ты уж сейчас никаких шагов не предпринимай до приезда Сергея Ивановича. А если ты будешь предпринимать, мы уже будем это конкретно расценивать, что. ты перешагнул через нас.

М. Ты пойми, в чем дело, Сереж. Мы сами не сторонники какой-то конфронтации. Но в марте месяце был договор и с Кувалдиным, и с Дмитриевым по поводу создания всей этой системы и участия «Инкомбанка» в этих во всех операциях. Понимаешь. Был договор конкретный. Да? Да. Потом был такой момент.

Ну вот третий квартал. Были недорасчеты. В принципе расторгнуть договор могли бы. Но исходя из того, что пошли на компромиссные шаги, и не было смысла так жестко ставить. Но единственное условие было такое, договоренность в марте, что все платежи и счета будут находиться в «Инкомбанке».

Они и находятся. Сейчас, насколько я понимаю, основной момент — это то, что вы хотите закрыть счета и осуществлять платежи через.

Л. Через наш Премьер-банк.

М. Нет, тот договор — я еще раз сделаю акцент — тот договор, который был, и та операция, которая шла, ты сейчас ее пытаешься нарушить. Вот основной вопрос, по которому мы приехали.

Л. Нет проблем. Моя позиция такая. Я об этом договоре не знал и выполнять его не обязан. Согласны?

М. Ну, сразу скажу, что мы не согласны.

Л. Ну, это уже другая история. У Дмитриева всего лишь тридцать процентов, совет учредителей с семьюдесятью процентами примет решение о переводе денег в другой банк. Ваш договор с Дмитриевым и Кувалдиным — это ваши проблемы. Идите и предъявляйте претензии Дмитриеву с Кувалдиным, со мной такого договора не было, так ведь? Кто-то со мной говорил?

М. Понимаешь, никто не разделял на тот момент тебя с Кувалдиным.

Л. Ну, это другая история. Я готов Кувалдину, пожалуйста, любые претензии предъявить. Что хотите, то и делайте, если этот договор был заключен за моей спиной. Я этот договор выполнять не обязан. У нас с вами может быть другой разговор. Либо вы объясняете Дмитриеву, что он должен делать, и мы работаем вместе. Мне очень хочется с вами договориться. Либо пусть Дмитриев повышает хоть в три раза тарифы, что угодно, он придет и уйдет, мы на этом рынке пять лет. Но мы тогда предпримем легальные меры.

М. Сереж, но здесь спорить, кто на этом рынке сколько и кто первым уйдет, — бессмысленно.

Л. А яне спорю. Ребята, вы согласны со мной, что я вам никаких гарантий не давал? Так?

М. Ты лично — нет.

Л. Дальше. У меня 70 процентов в акционерке. Значит, я имею контрольный пакет. Я решаю, что делать. Согласны? Я готов с вами договориться. Но мне хотелось бы, чтобы интересы мои были учтены. На сегодняшний день мои интересы просто растоптаны.

М. Ну, ты так начал речь, что решение акционеров уже выполнено и уже будет принято решение о переводе денег в другой банк. Вот если это решение будет выполнено, тогда, естественно, у нас ни о каком дальнейшем разговоре не может идти речь…

Л. Нет, я предлагаю, что, ребята, давайте вы, как люди, которые держат слово, как я понимаю, и знают, что делать, и могут требовать с других выполнения этих обязательств. Давайте сами сейчас наметим, что будет.

М. Ты уезжаешь на сколько?

Л. Где-то на неделю. В общем, у меня просьба какая — могли бы вы сейчас за эту неделю переговорить с Сергеем Ивановичем по вопросу: мы, допустим, оставляем счета в «Инкомбанке», но не все, часть средств мы пускаем через наш банк, при этом наши банкиры встречаются и решают все так, чтобы были учтены интересы и ваши, и наши. Я в этом тоже очень смутно понимаю. Они там придумают схемы и будут нам докладывать. Учитывая это, семья Дмитриевых ведет себя лояльно в отношении рекламодателей, я не требую, чтобы она обманывала «Останкино», нам это не нужно, пусть «Останкино» получает те деньги, которые получает. Но это должны быть реальные деньги.

М. Сереж, мы не можем оценить реальность каких-то денег.

Л. Я понимаю, мужики, но Дмитриев же на меня грязь льет, мне же это вредит. Вы поймите меня правильно. А я знаю правила игры и понимаю, что должен быть нейтральным. Но он же нарушает все правила.

М. Сереж, подожди, пожалуйста. Пусть девушка принесет нам зажигалочку, у нее есть, мы же просили, а ты, конечно.

Л. Майя, занеси мне зажигалку, пожалуйста. Вот и все.

Ю. Правильно, Сереж, я понимаю, что ты сейчас объясняешь, что ты такой миролюбивый и разговариваешь со всеми вежливо и красиво, но мы примерно представляем, как это было на самом деле, понимаешь?

Л. Ребят, я понимаю, на что вы намекаете. Я действительно знаю, как мои слова можно повернуть. Поэтому поверьте мне, я действительно был очень мягок. Тем более я никогда не позволю себе ни капли угрозы. Действительно это все выглядело очень корректно.

М. А то, что с сыном может что-то случиться, ты разве не говорил?

Л. Это не так звучало. Я говорил: ваш сын не до конца понимает, в какие игры он играет.

М. Ну, не будем за этим столом играть в эти игры. Потому что, когда говорят такие слова, их можно шифрануть так, как их понимаешь, вот как страшно, вот так и расшифровываешь.

Л. Я действительно считаю, что у нас нет реальных причин для конфликта и что их можно решить легальным путем.

Ю. Ну, если быть точным, то происходит то, что ты практически пугаешь нашего человека, то есть пытаешься надавить на нежные струны отца.