Rust in Peace: восхождение Megadeth на Олимп трэш-метала - Дэйв Мастейн
Дэвид Эллефсон: Во время той поездки мы увидели готовую иллюстрацию обложки Rust in Peace, и я вышел из себя, потому что автором всех песен был указан Дэйв Мастейн. Я был в шоке, потому что помог написать несколько песен на пластинке. Еще меня удивило, что сопродюсером был Дэйв Мастейн, хотя я в студии провел больше времени, чем он.
Рон Лаффитт встал на мою сторону, и мы в итоге сгладили этот конфликт. Мне нужно было учиться справляться с эмоциями и проблемами на трезвую голову. Раньше мы с Дэйвом постоянно срались из-за денег и авторства. Хорошо, рядом был Джон Боканегра. Иногда он созывал собрание, чтобы мы выговорились, а он нас примирял. Помогал нам открыться друг другу, зная, что таким образом можно будет решить проблему без кулаков.
Марти Фридман: Песни в Megadeth обычно сочинялись так: у Дэйва был рифф, и он играл его со мной, Джуниором и Ником. Мы были для него аккомпанементом, и пока он работал над риффами, ему было удобно, что мы играли вместе с ним и добавляли свои идеи. Сам он ничего полностью не писал; не было такого, что он придумал рифф, аранжировку и сказал: «Вот вам песня, учите ее и записывайте». В творческом процессе участие принимали все четверо – и мы воплощали идеи Дэйва в жизнь.
Дэйв Мастейн: Было видно, что группа начала разваливаться. Все конкурировали за авторство. Трек «Rust in Peace… Polaris» был написан, еще когда я играл в Panic, как и «N2RHQ», который потом стал «Hangar 18», однако ребята были убеждены, что эти песни написали они. Демо были готовы; песни были написаны. Самое неприятное для них – признать, как мало они достигли сами.
Марти Фридман: Раньше лишить человека авторства, на мой взгляд, было несправедливо, потому что, когда ты единственный автор песни, это говорит о том, что ты песню придумал, сам ее написал, остальные музыканты сыграли ее и записали такой, какой ты ее придумал. Но дело было не в этом. У Дэйва была возможность послушать эти риффы, которые рождались прямо при нем, и он менял их и работал над ними, придумывая аранжировки, но все это время рядом были мы.
Дэйв Мастейн: Ага, конечно.
Марти Фридман: Но мне было в кайф находиться в группе, и я не собирался нагнетать обстановку. Меня все полностью устраивало – так в Megadeth было принято, первые три альбома и всю работу, которую они проделали. Парни прошли огромный путь, чтобы оказаться на вершине. В некотором смысле я пожинал плоды, сам при этом ничего не привнося, поэтому подумал, что это и есть самый приемлемый вариант. Так что я был рад поработать с Дэйвом, и он сочинял эти риффы, но я при этом не получал авторства. Хотя, если говорить про написание песен, я считаю себя важной и неотъемлемой частью процесса, однако информация в буклете этого не отражает.
Дэйв Мастейн: Всего пару глав назад Марти пел мне дифирамбы о том, как у меня были написаны эти песни до его прихода в группу. Эти песни были придуманы постепенно, некоторые я сочинил еще в Panic. На переизданиях видно, что были демозаписи, на которых сыграл Крис Поланд. Марти, кстати, исполняет гитарные соло, очень похожие на те, которые я попросил сыграть Криса Поланда.
Я поместил эти демо на переиздания, чтобы у Криса тоже было авторство, но в итоге он подал на меня в суд, и после такого поступка двери Megadeth навсегда оказались для него закрыты – заколочены гвоздями.
Ребята почему-то вбили себе в голову, что, если я работал над риффом и остальные музыканты находились со мной в одной комнате, значит, их имена должны быть среди авторов. Все началось с Ника. Он сказал, что достоин быть в числе авторов на любой песне, которую я играл, если он был со мной в одной комнате, и ему даже не надо было сидеть за установкой. А чего бы тогда не послать чек парням с телевидения, которые тоже сидели со мной в одной комнате?
Дэвид Эллефсон: Мы вернулись домой из Европы, сразу же пошли репетировать и стали готовить концертное шоу в поддержку альбома.
Дэйв Мастейн: Марти нужно было выучить старые песни. Как только он пришел в группу, снова появилась атмосфера коллектива. Чак и Джефф были классными ребятами и шикарными музыкантами, но с ними мы никогда не ощущали себя группой. Я не говорю про то, что ты не мог отпить у кого-нибудь пивка. Но когда мы выходили на сцену с Ником и Марти, чувствовалась какая-то магия. Эмоции лились через край. Мы начинали ощущать себя группой, и это стало заметно. Когда мы добились успеха, и все четверо где-нибудь появлялись, не было ощущения, что в группе Дэйв Мастейн, Дэвид Эллефсон и два других парня. Раньше мы были двумя Дэйвами. Теперь же мы были группой.
Дэвид Эллефсон: Примерно в то же время, вернувшись домой в США, мы узнали, что поедем разогревать Judas Priest в рамках их тура в поддержку прорывного альбома Painkiller. Дэйв и вокалист Judas Priest Роб Хэлфорд собирались сфоткаться для обложки японского журнала. Мы поехали в студию аренды инструментов на бульваре Сансет в Голливуде, чтобы встретиться с Робом, где Judas Priest снимали клип на песню «Painkiller», и встреча с ним была большим событием, потому что я дико котировал Judas Priest. Unleashed in the East стала определяющей и прорывной пластинкой, благодаря которой я подсел на хэви-метал. После Boston, KISS и Van Halen и американского рока я видел Unleashed in the East, и, наконец, узнал, что такое настоящий хэви-метал. Я – огромный поклонник Judas Priest, поэтому встреча с Робом была для меня значимым событием, и обе группы стали дружить.
Дэйв Мастейн: Увидев Роба, я был впечатлен, и пацан во мне говорил: «Это же Роб Хэлфорд!» Мне нравилось наблюдать за Гленном Типтоном, потому что он повлиял на меня как на гитариста, к тому же я был фанатом Judas Priest, поэтому встреча с Робом Хэлфордом стала огромным событием. Пришлось идти в другое здание, чтобы сделать пару снимков для фотосессии. На мне была футболка для кикбоксинга, а Роб был в длинном кожаном пальто с хромированными кольцами
