Д. Самин - 100 великих вокалистов
В 1836 году певица стала женой графа де Мелей, но артистическую деятельность не прекратила. Ее ждут новые триумфы в операх Беллини «Пират», «Беатриче ди Тенда», «Пуритане», «Сомнамбула», Россини «Отелло», «Женщина озера», Доницетти «Анна Болейн», «Паризина д'Эсте», «Мария ди Рохан», «Велизарий». Широкий диапазон голоса позволял ей практически с одинаковой легкостью исполнять и сопрановые, и меццо-сопрановые партии, а исключительная память — разучивать новые роли с поразительной быстротой.
Гастроли в Лондоне принесли неожиданную перемену в ее судьбу. Она пела здесь с известным тенором Марио. Джулия и раньше выступала с ним и на сценах Парижа, и в салонах, где собирался весь цвет парижской художественной интеллигенции. Но в столице Англии она впервые по-настоящему узнала графа Джованни Маттео де Кандиа — таково было настоящее имя ее партнера.
Граф в юности, отказавшись от семейных титулов и земельных угодий, стал участником национально-освободительного движения. Окончив Парижскую консерваторию, молодой граф под псевдонимом Марио начал выступать на сцене. Он быстро стал знаменит, объездил всю Европу, и немалую часть своих огромных гонораров отдавал итальянским патриотам.
Джулия и Марио полюбили друг друга. Муж певицы не возражал против развода, и влюбленные артисты, получив возможность соединить свою судьбу, остались неразлучными не только в жизни, но и на сцене. Выступления семейного дуэта в операх «Дон Жуан», «Свадьба Фигаро», «Тайный брак», «Гугеноты», а позднее и в «Трубадуре» вызывали овации публики повсюду — в Англии, Германии, Испании, Франции, Италии, в Америке. Гаэтано Доницетти написал для них одно из самых солнечных, оптимистических своих творений — оперу «Дон Паскуале», увидевшую свет рампы 3 января 1843 года.
С 1849 по 1853 год Гризи вместе с Марио многократно выступала в России. Русские зрители слышали и видели Гризи в партиях Семирамиды, Нормы, Эльвиры, Розины, Валентины, Лукреции Борджиа, донны Анны, Нинетты.
Партия Семирамиды не входит в число лучших партий написанных Россини. Исключая недолгое исполнение этой роли Кольбран, в сущности, до Гризи не было выдающихся исполнительниц. Один из рецензентов писал, что в предшествующих постановках этой оперы «Семирамиды не было… или, если хотите, была какая-то бледная, бесцветная, безжизненная фигура, мишурная царица, между поступками которой не было никакой связи, ни психологической, ни сценической». «И вот наконец она предстала — Семирамида, величественная владычица Востока, осанка, взгляд, благородство движений и поз — Да, это она! Женщина страшная, натура громадная…»
А. Стахович вспоминает: «Прошло тому пятьдесят лет, а я не могу забыть ее первого выхода…» Обычно Семирамида, сопровождаемая пышным кортежем, появляется медленно на тутти оркестра. Иначе поступила Гризи: «…вдруг стремительно выходит полная черноволосая женщина, в белой тунике, с прекрасными, обнаженными до плеч руками; низко поклонилась она жрецу и, повернувшись чудным античным профилем, стала перед пораженной ее царственной красотой публикой. Загремели аплодисменты, крики: браво, браво! — не дают ей начать арию. Гризи продолжала стоять, сияя красотой, в своей величественной позе и не прервала поклонами публике своего чудесного вступления в роль».
Особый интерес представляло для петербургских зрителей выступление Гризи в опере «Пуритане». До той поры непревзойденной исполнительницей роли Эльвиры в глазах меломанов оставалась Э. Фреццолини. Впечатление, произведенное Гризи, было ошеломляющим. «Забыты были все сравнения… — писал один из критиков, — и все бесспорно сознались, что лучшей Эльвиры у нас еще не было. Очарование ее игры увлекло всех. Гризи придала этой роли новые оттенки изящества, и созданный ею тип Эльвиры может служить образцом для ваятелей, живописцев и поэтов. Французы и итальянцы до сих пор не решили спорного вопроса: одно ли пение должно преобладать в исполнении оперы, или на первом плане остается главное сценическое условие — игра. Гризи в роли Эльвиры решила вопрос в пользу последнего условия, доказав удивительным выполнением, что на сцене первое место занимает актриса. В финале первого акта сцена сумасшествия ведена была ею с таким высоким искусством, что, исторгая слезы у самых равнодушных зрителей, она заставила всех удивляться своему таланту. Мы привыкли видеть, что сценическое сумасшествие отличается резкими, угловатыми пантомимами, беспорядочными движениями и блуждающими взорами. Гризи — Эльвира научила нас, что благородство и изящество движений может и должно быть нераздельно в сумасшествии. Гризи тоже бегала, бросалась, становилась на колени, но все это было облагорожено… Во втором акте в знаменитой своей фразе: „Возвратите мне надежду или дайте умереть!“ Гризи изумила всех совершенно отличным своим колоритом музыкального выражения. Мы помним ее предместницу: фраза эта всегда нас трогала, как вопль отчаянной, безнадежной любви. Гризи при самом выходе осуществила невозможность надежды и готовность умереть. Выше, изящнее этого мы ничего не слыхали».
Во второй половине 50-х годов болезнь начала подтачивать кристально чистый голос Джулии Гризи. Она боролась, лечилась, продолжала петь, хотя прежний успех уже не сопутствовал ей. В 1861 году она оставила сцену, но не прекращала выступать в концертах.
В 1868 году Джулия спела в последний раз. Это произошло на похоронах Россини. В церкви Санта-Мария дель Фиоре вместе с огромным хором Гризи и Марио исполнили «Стабат матер». Это выступление оказалось последним для певицы. По свидетельству современников, голос ее звучал красиво и проникновенно, как в лучшие годы.
Спустя несколько месяцев внезапная смерть унесла обеих ее дочерей, а вслед за ними умерла 29 ноября 1869 года и Джулия Гризи.
АННА ПЕТРОВА-ВОРОБЬЕВА
(1817—1901)
Недолго, всего тринадцать лет, длилась карьера Анны Яковлевны Петровой-Воробьевой. Но и этих лет достаточно, чтобы золотыми буквами вписать ее имя в историю отечественного искусства.
«…Обладала голосом феноменальной, редкой красоты и силы, „бархатного“ тембра и широкого диапазона (две с половиной октавы, от „фа“ малой до „си-бемоль“ второй октавы), могучим сценическим темпераментом, владела виртуозной вокальной техникой, — пишет Пружанский. — В каждой партии певица стремилась к достижению полного вокального и сценического единства».
Один из современников певицы писал: «Она только лишь выйдет, сейчас вы заметите великую актрису и вдохновенную певицу. В эту минуту каждое ее движение, каждый пассаж, каждая гамма проникнуты жизнию, чувством, художническим одушевлением. Ее магический голос, ее творческая игра равно просятся в сердце каждого холодного и пламенного любителя».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});