В другом мире: заметки 2014–2017 годов - Изабель Грав
Назад в Травемюнде
В 1970-х каждые выходные и на все школьные каникулы мама увозила нас (троих детей) в загруженной под завязку машине из Гамбурга в Травемюнде. Во время этих поездок она фактически превращалась в мать-одиночку, так как отец либо приезжал, но участвовал в гонках на яхтах, либо вообще отсутствовал, находясь в командировке. Как ни стараюсь, не могу вспомнить, чтобы он, будучи в Травемюнде, хотя бы один-единственный раз проводил с нами время. Прогуливаясь на днях со своей дочерью по так хорошо знакомой мне набережной и наблюдая за парусниками, я вспомнила, как, будучи ребенком, высматривала папину яхту и бежала по пляжу параллельно с ней, чтобы помахать ему, когда он будет заходить в порт. Даже сейчас любой проплывающий мимо парусник пробуждает во мне прежнюю тоску по вечно отсутствующему, недоступному и потому еще более любимому отцу. И чем дальше он от меня был, тем большим числом проекций я его наделяла. Спустя десятилетия я отыскала нашу старую отпускную квартиру в районе Штрандреддер и приехала туда вместе с дочерью. Она расположена в довольно обветшалом многоквартирном доме постройки 1960-х годов, и его теснота меня поразила: в моих воспоминаниях дом выглядел намного просторнее. Когда-то и этот дом, и сад казались мне раем на земле. Однако вместо того чтобы оплакивать этот потерянный рай, который со смертью родителей был утрачен уже безвозвратно, я смогла испытать иные эмоции, заново посетив это место семейного отдыха. Именно присутствие дочери помогло мне не только этот дом, но и весь Травемюнде увидеть в позитивном свете. Во-первых, теперь я могу соединить это место в своем сознании с дочерью, наполнить его новыми ритуалами (мы вместе рвали яблоки, ездили на пароме, собирали красивые камни). Во-вторых, я осознала, сколько труда на самом деле требовал от мамы подобный вид отпуска. Она ходила за покупками, резала нам фрукты на пляж, прибирала квартиру, готовила еду и так далее. И впервые в жизни я подумала об этом не как о чем-то само собой разумеющемся, а с запоздалой благодарностью. Кроме того, моя дочь заметила, что мое детство было весьма привилегированным с материальной точки зрения, так как нам, в отличие от нее, разрешали каждый день покупать мороженое или сосиски в слоеном тесте. Я попыталась ей объяснить, что материальное благополучие значит меньше, чем эмоциональная поддержка со стороны родителей. Мама в моих воспоминаниях была измотана бытом с тремя детьми и отсутствием помощи от мужа. По утрам она нередко не могла заставить себя встать с постели, а меня отправляла купить продукты для завтрака, чтобы поддерживать внешний образ упорядоченной семейной жизни. При этом я помню ее однозначное желание развлекаться со своей тамошней подругой: например, они ходили с ней в казино. С одной стороны, она была перегружена, а с другой – слишком занята собой, чтобы интересоваться нашими делами. В отличие от современных детей, мы днями напролет пропадали на улице и были предоставлены сами себе; мы воспринимали это как большую свободу и наслаждались ею. И это чувство свободы вновь настигает меня здесь, и вот я уже планирую приключения с моей дочерью – походы в горы и экскурсии. И так как настоящее окрашивает Травемюнде из прошлого новыми красками, то он имеет все шансы стать местом силы, пусть и несколько с опозданием.
Преимущества дальнозоркости
Тот факт, что у большинства людей в возрасте пятидесяти лет развивается дальнозоркость, имеет свой тайный смысл. В зеркале перед нами предстает обманчиво гладкое лицо, и нам не приходится сталкиваться с жестокой реальностью старения. Поэтому дальнозоркость имеет эффект фильтра или диффузора, который подсовывает нам изображение гладкой и мягкой кожи, в то время как в реальности там уже давно залегли глубокие морщины или даже складки. Перед зеркалом мы встречаемся со своим прежним, привычным образом, который кажется к тому же вполне приемлемым, ведь мы – несмотря на идущие годы – чувствуем себя по-прежнему молодыми. Гораздо легче идентифицировать себя с этим слегка расплывчатым, но знакомым «я» и таким образом поддерживать свое самоощущение. Выходит, что дальнозоркость гарантирует некую стабильность самооценки. Это требует определенного мужества – увидеть в своих чертах следы жизненных тревог и разочарований. Первые внешние признаки разрушения своего тела – например, межбровная складка или морщины вокруг рта – могут действительно шокировать, и от этого нас защищает дальнозоркость. Она позволяет нам на протяжении многих лет сохранять привычный образ себя, оберегая его от фактических временны́х и телесных изменений.
Дональд Трамп – президент
Сегодня утром, прочитав о результатах выборов, я сразу разослала эсэмэски друзьям и подругам. После этого мне пришлось написать им еще несколько эсэмэсок, чтобы убедить их, что это не шутка. Похожей была ситуация и в Сети: на новостных сайтах рядом с информацией о результатах выборов стояла приписка, что это не сатира. Очевидно, никто не может поверить, что такой агрессивный и импульсивный спекулянт недвижимостью с сексистскими и открыто расистскими взглядами стал президентом Соединенных Штатов Америки. Кажется, даже его команда и сторонни*цы не были к такому готовы. А что, если успех движений, предшествующих тоталитаризму, всегда оказывается неожиданным и видится поначалу фарсом? Похожая ситуация была с Брекситом: в день результатов референдума мы также не верили своим глазам. Ни СМИ, ни знакомые мне англичан*ки не предполагали, что большинство проголосует за выход. В дни перед событием мы все пребывали в обманчивой уверенности, что самое ужасное не произойдет. Однако, в отличие от Брексита, победа Трампа вовсе не является плохой новостью для экономики, хотя ненависть к истеблишменту в обоих случаях была одной из движущих сил. Брексит сразу ослабил английский фунт, и теперь космополитические элиты, такие как врачи, банкиры, музейные куратор*ки и другие, просто уезжают из страны. А вот Трамп обещает богатым налоговые послабления, что положительно отразится на экономике США. В то время как Брексит плохо сочетается с неолиберализмом, Трамп еще сильнее его разжигает. Однако в обоих случаях часть радикальных левых заняли позицию, которая кажется мне проблематичной. С одной стороны, я понимаю, что левые не могут поддерживать идею оставаться в ЕС: им не нравится сомнительная европейская политика жесткой экономии; я также понимаю, что они не хотят безоговорочно поддерживать неолиберальную политику Хилари Клинтон. С другой стороны, поддержка, к примеру, Тимоти Джеймсом Кларком «выхода из ЕС» или описание Славоем Жижеком победы Трампа как долгожданного апокалипсиса показывают, насколько такая позиция становится фатальной. Между таким квазифашистом, как Трамп, и
