Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

— У меня.

— К вам сейчас зайти?

— Да, я вас жду.

Через несколько минут я был у Гусенкова, благо территориально он располагался в здании ЦК на Старой площади. Виктор Семёнович передал мне несколько страничек напечатанного на машинке текста.

— Это интервью с дочерью и зятем Михаила Сергеевича. Знаете, по Москве ходит много разных слухов… Надо их опровергнуть…

— Опровергнем, Виктор Семёнович.

— Ну, желаю успеха. Спасибо.

Главред «Медицинской газеты» Константин Щеглов был немедленно приглашён ко мне и получил важное конфиденциальное поручение. Он выполнил его точно и в срок. В номере за 21 декабря 1990 года появилось интервью, подписанное псевдонимом «Андрей Семёнов». Щеглов был профессиональным редактором — он лишь попросил разрешения поставить рубрику «Только для читателей «МГ». Я разрешил.

Документ для уяснения

Если папа — президент…

«Не верьте слухам, пока их не стали опровергать», гласит одна из поговорок. Но перестройка, похоже, вносит коррективы в вековые истины. Во всяком случае, сейчас даже президенту приходится отвечать на вопросы депутатов, в основе которых нередко лежат сообщения «сарафанного радио» и бульварных листков.

Это было бы очень смешно где угодно, но только не в нашей стране, где от привычек «первого лица», его образа жизни и ближайшего окружения зависело слишком многое, где история — биография генсеков. Горбачёв разрушил этот обычай, но не в силах президента изменить стереотипы мышления. Он, его семья обречены на слухи, пересуды, домыслы — это их крест, своего рода плата за право быть известными.

Для того чтобы о тебе заговорили миллионы, как правило, нужно совершить нечто великое или скандальное. Супруги Ирина и Анатолий В. — исключение: просто она дочь Президента СССР, он — его зять.

— О вас говорят немало любопытного. Хочется узнать подробности от вас самих.

Анатолий:

— Насколько я знаю, сейчас вся Москва обсуждает наш «отъезд» то ли в Швейцарию, то ли в Австралию — география самая широкая.

— Ирина Михайловна, зачем вы «покинули» Родину?

— Это было ненадолго. Во Всемирной организации здравоохранения есть отдел хронических неинфекционных заболеваний. Он проводил международный семинар в Швейцарии. Был приглашён специалист лаборатории медицинской демографии, где я работаю. Коллеги решили послать меня. На целых шесть дней. В основном я работала там с утра до вечера, а в свободное время «знакомилась с заграницей».

Привезла массу научной литературы, компьютерных программ, впечатлений и тысячу франков — зарплату от ВОЗ. По существующему положению я не имела права их потратить и сдала в Министерство здравоохранения СССР.

— Что значит «знакомилась с заграницей»? Вы там были в первый раз?

— Увы, в первый. Если не считать поездку по линии «Спутника» в комсомольском возрасте.

— У вас есть дети?

— Две дочки. Ксения одиннадцати лет и Анастасия, ей три с половиной годика.

— Приходится ли обращаться за материальной помощью к родителям?

Ирина:

— Приходится. Но что же делать? У меня, старшего научного сотрудника и кандидата наук, месячный заработок доходит до 400 рублей.

Анатолий:

— У меня, доцента кафедры клинической хирургии, оклад 260 рублей. Хорошим подспорьем является дежурство ответственным по больнице и по экстренной сосудистой помощи. Несколько лет назад повысили зарплату врачам хирургических специальностей, а сотрудникам кафедр, которые занимаются тем же самым да ещё ведут педагогическую работу, оставили прежнюю. Но, откровенно говоря, меня эта работа больше привлекает из-за профессионального интереса и только потом из-за материального.

Ирина:

— Мы ходим в те же магазины, что и все люди, стоим в тех же очередях…

— Где выслушиваете самое разное по адресу родителей…

Анатолий:

— Часто и бредни. Их не надо опровергать до тех пор, пока они не носят оскорбительного характера. Впрочем, любые опровержения потом обрастают новыми сплетнями. В последнее время люди, с которыми дружу много лет, звонят по телефону, и я по интонации чувствую: звонят с одной целью — проверить, на месте я или нет, не в Лондоне или ещё где.

Поэтому я, честно говоря, не вижу смысла и в нашем интервью. Пройдёт неделя-другая, и пойдут новые «новости».

Ирина:

— Порой это забавляет, а порой появляется желание подать в суд за клевету. Бывает, спорю. Но всё зависит от ситуации. Коллеги, случается, пересказывают мне подробности из моей жизни. С юмором, конечно.

— Ирина Михайловна, у вас очень щекотливая ситуация: что ни сделай — всё объект для пересудов.

— Ну что же мне теперь не жить, не работать?!

— А над чем вы сейчас работаете?

— Основная цель нашей научной работы — анализ медико-демографической ситуации в стране, который должен стать основой эффективной социальной политики в области здоровья населения. Я главным образом изучаю проблемы смертности.

— Мрачная у вас тема.

— Нет, не мрачная. Смерть — это тоже проявление жизни.

— Такое отношение к жизни у вас, видимо, от матери-философа. А что вы унаследовали от отца?

— Трудно сказать коротко. Очень многое.

— У вас есть друзья? Вы часто приглашаете их к себе домой?

— Много друзей осталось в Ставрополе. Раньше мы часто переписывались, теперь реже — сказываются годы, семейные будни. А в Москве большинство наших друзей — медики, хирурги.

— Вам, вероятно, приходится быть очень разборчивой в выборе друзей?

— Я всегда разборчива в людях. Друзья должны быть близки духовно, быть опорой в жизни.

— Приходилось ли вам сталкиваться с людьми, которые пытались использовать знакомство с дочерью члена Политбюро, потом генсека, Президента для своих личных выгод?

— Конечно. Это, к сожалению, имеет место в нашей жизни. Но я не считаю себя вправе участвовать в подобных делах.

Анатолий:

— Мы стараемся максимально беречь родителей. Они реагируют буквально на всё. Нет, они не легкоранимые люди, просто не могут оставаться безучастными к чему бы то ни было.

— Ирина Михайловна, вы ярая сторонница идей своего отца?

— Безусловно. Может быть, это моё понимание дочернего долга.

— Анатолий Олегович, насколько можно судить по фольклору, отношения зятя и тёщи всегда были неоднозначными. Можете это опровергнуть?