Лев Лурье - Хищницы

Остахов предложил Штейн познакомиться с бароном Остен-Сакеном, который нуждался в деньгах. Он изобрел верную систему выигрывать в рулетку и собирался ехать в Монте-Карло, а потому ему необходимы были средства – 10 тысяч рублей. Штейн воскликнула: «Ах, берите и больше, но дайте мне мужа посановнее». Остахов передал разговор барону, честно сообщив, что его невеста – знаменитая мошенница Ольга Штейн. Тот ответил: «Ничего, фамилию она переменит, а в Монте-Карло мне очень хочется». Состоялись смотрины, встреча, ужин, вино. Барону приглянулась невеста.

Комиссионер предупредил Штейн: она как лишенная дворянских титулов по суду, не сможет именоваться «баронессой». На это уверенная Ольга Григорьевна отвечала: «У меня большие связи, и я все устрою». Штейн обещала барону 6 тысяч рублей, а комиссионеру – 4 тысячи и выдала расписку на всю сумму.

На следующий день Остахов созвонился со Штейн. Она потребовала вернуть вексель: «Он мне не понравился, он слишком худ и плохо говорит по-английски». Когда Остахов отказался отдать расписку, Штейн пригрозила полицией.

А через некоторое время Остахов узнал, что Штейн вышла замуж за барона фон дер Остен-Сакена, но обещанные на Монте-Карло деньги не дала. Тогда Остахов решил отомстить новоявленной баронессе. Вначале он прорывался к ней, требуя денег, затем донес, что баронесса Ольга Остен-Сакен – скандально известная Ольга Штейн, живущая по поддельному паспорту. Но у баронессы снова оказались могущественные покровители.

Приобретя баронский титул, Штейн наняла приличествующую ее положению виллу на станции Александровской, рядом с Царским Селом. И вновь доверчивые управляющие, которые проникались обаянием Штейн, ее роскошью, работали в ожидании денег, да и горничным, и кухаркам она старалась не платить.

Однажды Ольга Штейн прочла в газете объявление слушателя политехнических курсов Сигаева, который искал место управляющего. Пригласила к себе, окружила роскошью и блеском, рассказала: она богата, у нее есть 2 миллиона наличных и ей ничего не стоит израсходовать полмиллиона. Она уже обладает двумя имениями и хочет купить особняк на Морской. Сигаеву она предложила место управляющего с жалованием 125 рублей в месяц. Взяла у него залог в 1 850 рублей. Просила, вообще говоря, больше, но у слушателя не было денег. Штейн морочила Сигаеву голову несколько месяцев, пока он сам не понял, что обманут.

Баронесса меняла квартиры по сезонам. В новую, на Николаевской улице, пришел студент Чуринский. Его встретил лакей в белых перчатках, управляющий баронессы. Хозяйка приняла гостя в будуаре. Штейн объяснила: она «патронесса» общества Синего Креста, много занимается благотворительностью, тратит десятки тысяч рублей в год. Чуринскому было предложено место секретаря общества. Он должен будет писать письма высокопоставленным лицам, заниматься раздачей денег другим благотворительным обществам. Естественно, попросила залог 2 тысячи рублей. У Чуринского было только 1 500. «Ну, что ж, – заметила баронесса, – в остальной сумме я за вас поручусь обществу, вы мне внушаете доверие». И какое-то время Чуринский, действительно, занимался тем, что раздавал свои деньги нуждавшимся. Потратил 20 рублей.

Вскоре Штейн попросила внести оставшиеся 500 рублей, в обществе-де недовольны малым размером залога. Студент, боясь потерять место, написал отцу, и тот, оторвав от себя последнее, выслал сыну необходимую сумму. Жалование Штейн секретарю, естественно, не платила. Обещала: когда удастся уладить дело с продажей богатого имения, она тут же все выплатит сполна.

Через 2 месяца Чуринский понял, что влип, и отправился в сыскную полицию. Там ему почему-то не поверили, предложили разрешить это дело мирно. Чуринский пошел к Штейн и был сражен наповал: та заявила, что знает о посещении им полиции. Испуганный Чуринский под диктовку баронессы написал заявление в сыскную полицию: произошло недоразумение. Однако это не помогло студенту вернуть свой залог.

Кроме Чуринского, появились еще два простака: Карнович и Астахов. Им она выдала себя за попечительницу детских приютов имени императрицы Марии Федоровны. Карнович и Астахов принесли в копилку Штейн еще порядка 3 тысяч рублей.

Штейн не гнушалась и «мелочевкой». В рамках следствия давала показания Иоганна Фидршпиль, у которой был свой «кабинет массажа» на Бассейной улице. У нее баронесса просто украла косметические препараты на тысячу рублей.

Незадолго до ареста Штейн заехала на авто в табачный магазин Шмеца и купила на несколько рублей сигар. В разговоре с хозяином магазина она заметила, что будет отныне закупать сигары только у него. В тот же день она заехала к торговцу, рассказала, что ее ограбили, похитили ридикюль с деньгами. «Дайте мне, пожалуйста, несколько десятков рублей до завтра, мне надо кое-что купить». Владелец сказал, что все товары могут доставить к ней домой, где она расплатится. Штейн вывернулась, объяснив, что в злополучном ридикюле лежал ключ от несгораемого шкафа. Тогда Шмец отдал ей под расписку 30 рублей. Штейн сделала «ошибку»: в расписке написала вместо 30 рублей 50, Шмецу пришлось дать ей на 20 рублей больше.

Вновь, как и в 1902–1905 годах, Штейн заказывала в лучших модных магазинах палантины, боа, горжетки. Счет рос, и баронесса объясняла: «У меня привычка платить сразу за весь заказ, 3–4 тысячи для богатых людей не страшны». Рассказывала о своих дачах, показывала план своего доходного дома на Каменноостровском проспекте. Случайно продавщица, ходившая к баронессе с закройщиком, узнала, что имеет дело со знаменитой Ольгой Штейн. Хозяин одного из магазинов предъявил счет на 4 500 рублей и потребовал деньги или вещи. Но ничего не получил. Оказалось, что сразу после получения нарядов, она тотчас же отправляла их в ломбард.

Никому из своих залогодателей баронесса не выдавала залоговых квитанций, а вручала векселя. Она уверяла: «Я беру залог, пока узнаю человека, а как узнаю, верну. По времени истечения срока векселя я определяю, что за человек». На самом деле, Штейн знала, что залоговая расписка – вещь опасная, а вексель – коммерческое дело. На суде Штейн признала себя виновной лишь в мелких растратах, об остальном она говорила: «Это ведь коммерческое дело… Я брала взаймы под векселя, а Сигаев, так тот прямо гонялся за мной: бери да бери деньги… Ну и взяла…»

Когда ее опознавали как Ольгу Штейн, она отвечала со вздохом: «Нет, я не Ольга Штейн; Ольга Штейн – гениальная женщина, и я хотела бы быть ею».

Шантаж во все времена был и остается очень доходным и относительно безопасным преступным промыслом.

Жертвам шантажа, как правило, есть что скрывать, и они готовы платить за то, чтобы тайное не стало явным. Для того чтобы получать компрометирующие сведения, нужно иметь много знакомых, живущих городскими слухами.