Генрих Хаапе - Оскал смерти. 1941 год на Восточном фронте

Командиры временно прикомандированных к нам подразделений отправились к своим людям, а офицеры 3-го батальона еще некоторое время сидели и что-то обсуждали друг с другом. Нойхофф был очень серьезен и задумчив. Хиллеманс, как и всегда, был занят своей каждодневной «бумажной войной». Кагенек, Штольц и Ламмердинг как ни в чем не бывало подшучивали друг над другом в своей обычной манере. И даже младшие офицеры, казалось, не проявляли никакого особенного беспокойства по поводу того, что принесет завтрашнее утро. На самом же деле абсолютное большинство этих людей испытывали по этому поводу весьма и весьма сильную тревогу. Хиллеманнс собрал все свои бумаги и передал для оглашения всему личному составу батальона приказ о наступлении за подписью Нойхоффа. Приказ этот заканчивался словами: «Офицеры, унтер-офицеры и солдаты 3-го батальона идут в бой с неколебимой верой в победу за фюрера, народ и фатерлянд. Подпись: майор Нойхофф. В походе — 14/7/41».

В последний час уходящего светового дня я написал длинное письмо Марте, не упоминая ни словом о том, что нас ожидает завтра. Я чувствовал себя очень уставшим и с удовольствием думал о том, что имею возможность поспать целых несколько часов подряд перед тем, как наши головные отряды двинутся к своим позициям в 3 часа утра.

Шел последний предрассветный час. Наши тщательно закамуфлированные и скрытые от глаз врага роты залегли в высокой траве, кустах и среди кукурузы. Позади нас, расположенные в одну растянутую линию, изготовились к бою тридцать восемь артиллерийских расчетов различного калибра. Кроме тяжелых мортир калибра 21 см у нас имелась еще и одна «Толстушка Лиина» — огромная пушка калибра 25 см, особой задачей которой являлось разрушение особенно прочного блиндажа, из которого прицельно простреливались оба предмостных плацдарма. Прямо рядом со мной располагались 88-миллиметровые зенитные орудия, которые должны были обрушить свой огонь прямой наводкой по бойницам блиндажей.

До начала операции оставалось еще полчаса, и я решил пока укрыться от полчищ огромных жалящих комаров в своем «Мерседесе». Дехорн последовал моему примеру. Вегенер и мой штатный водитель, покуривая, уже восседали внутри. Я тоже закурил — отчасти для того, чтобы чем-нибудь занять себя, а отчасти в качестве защиты от этих кошмарных насекомых. «Штуки» все равно добирались до нас, поэтому мы подняли дверные стекла.

Повисла казавшаяся бесконечной тишина.

Более для того, чтобы что-нибудь сказать, нежели потому, что это было действительно необходимо, я спросил Вегенера:

— Хорошо помнишь свои обязанности?

— Да, герр ассистензарцт.

— Хорошо, — кивнул я. — Хорошенько подготовь санитарный пункт, пока мы с Дехорном будем продвигаться с наступающими частями.

На востоке показался краешек багрово-красного солнца. Где-то к северу, вдалеке от нас, раздавалась беспорядочная стрельба русских, время от времени перемежаемая гулкими выстрелами крупнокалиберных орудий их бронепоезда. В нашем секторе царили пока полная неподвижность и зловещая тишина. Необычно большой диск солнца на востоке еще только неспешно выплывал из-за горизонта, не давая пока много света, и высокие ели вдоль берега озера неясно вырисовывались, как огромные тени каких-то таинственных стражников. Впереди нас — за Гомелями и по ту сторону озер — болотистая местность переходила в луга, а луга уступали место кукурузным полям.

Позади нашей машины, неподалеку от своего замаскированного кустарником 88-миллиметрового орудия, стоял его боевой расчет и, заметно нервничая, курил одну сигарету за другой.

Повсюду чувствовалось нараставшее с каждой минутой напряжение.

Вегенер взял свой санитарный чемоданчик и в соответствии с планом отбыл в сторону полевого штаба Нойхоффа. А вот мимо нас в сопровождении Хиллеманнса и Ламмердинга прошел и сам Нойхофф.

— Какое сейчас точное время? — машинально спросил я у Ламмердинга.

— Время по полку — ровно без двадцати одной минуты четыре. Через двадцать минут начинаем!

— Спасибо. Желаю вам удачи. И постарайтесь, Ламмердинг, не попадать ко мне в руки.

— Не беспокойтесь, постараюсь, — как-то не слишком весело ухмыльнулся он мне в ответ.

Солнце над восточным горизонтом поднималось все выше и выше. Уже совсем скоро должно было стать достаточно светло для того, чтобы 88-миллиметровые орудия смогли вести свой прицельный огонь прямой наводкой.

Курившие неподалеку от нас четыре унтер-офицера их орудийных расчетов затушили свои сигареты и неспешной походкой направились к своим орудиям.

Прорыв «Линии Сталина»

«Пора, Дехорн», — сказал я, вылезая из машины и захлопывая за собой дверцу. Дехорн выскользнул наружу с заднего сиденья и накинул на плечи лямки своего санитарного походного вещмешка. Мы стояли у ближайшей к нам 88-миллиметровки. Ее дуло было наведено на блиндаж по левую сторону от разрушенного моста — прямиком на бойницы для ведения огня изнутри. Командир орудийного расчета не сводил глаз со своих наручных часов. «Минутная готовность… тридцать секунд… пять секунд, — поднял он руку. — Одна секунда… Огонь!» Резкая отмашка.

Мы пристально всматриваемся в блиндаж. Первый снаряд попал почти в цель, но чуть-чуть выше, хоть и снес камуфляж, маскировавший бойницу. Но выстрел из 88-миллиметровки, рядом с которой мы стояли, был лишь одним из дюжин других. Возвышенность, на которой мы находились, в одно мгновение ожила вспышками многочисленных выстрелов, а земля под ногами задрожала. Листья на кустах затрепетали, а направленная вперед взрывная волна от выстрела и спутные волны уплотнения воздуха от летящего практически горизонтально над самой землей снаряда проделали очень эффектную колышущуюся борозду в верхушках высокой травы вдоль траектории его следования к цели. Казалось, что оглушительный грохот одновременных выстрелов десятков орудий всколыхнул не только траву, но и самое небо, а на злосчастную деревню Гомели и на оборонительные укрепления врага по другую сторону от соединительной протоки обрушился адский ураган из стали и огня.

Смертоносный огонь зенитных орудий прямой наводкой по едва просматривавшимся сквозь скрывавшую их маскировку блиндажам перекрывался отдельными отчетливо различимыми уханьями выстрелов «Толстушки Лиины» и утробным воем ее крупнокалиберных снарядов, нацеленных на большой блиндаж по левую сторону от моста через протоку. Другим бункерам тоже довольно крепко доставалось от 21-сантиметровых минометов, а в это же время 10,5-сантиметровые гаубицы, 15-сантиметровые орудия и дальнобойные 10-сантиметровые орудия плотно накрывали своими снарядами занятую врагом деревню.