Луис Фишер - Жизнь Ленина
Можно задать вопрос, не продлили ли бы жизни Ленина лучшие хозяйственные и бытовые условия и меньшая нагрузка. После смерти Ленина, его мозг был передан в специально для этой цели созданный Институт, сотрудники которого разрезали кору ленинского мозга на тысячи волокон и микроскопических срезов в надежде открыть тайну умственных способностей усопшего. После нескольких лет таких научных усилий Институт мозга обратился с рядом вопросов к Крупской. Она, отвечая на них, описала Ленина так: «Очень бодрый, настойчивый и выдержанный человек был», «обычное, преобладающее настроение — напряженная сосредоточенность», «самокритичен — очень строго относился к себе. Но копанье и мучительнейший самоанализ в душе — ненавидел»; «был боевой человек»; «впечатлителен, реагировал очень сильно», «бледнел, когда бывал возбужден»; «писал и говорил легко и свободно»; почерк Ленина становился яснее, когда (в письмах, например) он писал о том, что особенно интересовало и волновало его; всегда писал сразу начисто, вносил очень мало поправок; не любил писать и не мог писать, когда шел разговор, нуждался в абсолютной тишине; перед выступлениями очень нервничал; говорил быстро; готовясь к выступлению, ходил взад и вперед по комнате и шептал; вернувшись с заседания после споров или прений, часто бывал печален, молчалив и расстроен, — позже сам рассказывал, в чем дело; музыка очень утомляла его, ни на каких музыкальных инструментах он никогда не играл, никогда не рисовал, терпеть не мог цветов в комнате. «Он был смел и отважен». «О, как он умел смеяться»{1058}.
Химики из Института мозга всего этого на своих срезах, конечно, не заметили. Но вскрытие открыло причину его смерти. Д-р Розанов писал: «Тяжелое, даже для врачей, вскрытие. Колоссальный склероз мозговых сосудов, и только склероз. Приходилось дивиться не тому, что мысль у него работала в таком измененном склерозом мозгу, а тому, что он так долго мог жить с таким мозгом»{1059}.
Сыграла ли тут решающую роль наследственность (отец Ленина тоже рано умер), или, может быть, отдых и иные политические и экономические условия продлили бы его жизнь? Врачи пытались спасти его, настаивая, чтобы он отошел от активного руководства и не занимался текущими делами. Но Ленина было трудно убедить. Пока мозг его функционировал, он хотел применять его для той цели, которая управляла Лениным с юношеских лет. Несмотря на склероз, сила воли у Ленина оставалась могучей. Он не находил душевного покоя. Его беспокоили неблагоприятные экономические условия. Особенное мучение причиняли ему неразрешенные вопросы: монополия внешней торговли, национальные меньшинства, бюрократия, руководство. Он хотел работать над этими вопросами, без работы он не мог жить. Он, наверное, чувствовал, что не работа убьет его, а отход от работы. Как мог он отойти от руководства, когда стоял хаос, при разногласиях со Сталиным?
Национальный вопрос принимал неприятный оборот в Грузии. Проект Ленина об основании СССР еще не был принят, а в проектируемых составных частях Союза уже возникли разногласия. Между членами Закавказской федерации происходила распря, у них была разная история, разная религия и разный темперамент. Азербайджанцы были мусульмане, армяне — христиане-монофизиты со своим собственным католикосом в Эчмиадзине, грузины принадлежали к православной церкви, но ненавидели все русское.
В 1924 году, после меньшевистского восстания в Грузии, я посетил эту страну вместе с Паулем Шеффером из «Берлинер Тагеблатт». В горах, в Телаве, мы сели на лошадей и поскакали с командиром русской кавалерийской бригады Чайковским в Цинандали, известный своими винными погребами, принадлежавшими до революции великому князю Николаю Николаевичу. На неизбежном грузинском пиру (вино подавалось в турьих рогах, которые нельзя было поставить на стол, не осушив) был произнесен тост в честь трех чужестранцев. Комбриг Чайковский оглянулся и сказал: «Я вижу тут только двух чужестранцев». На что грузин ответил: «Русский всегда чужестранец в Грузии».
Армения и Азербайджан, стремясь к хотя бы ограниченному Москвой, но все-таки самоуправлению, находили Закавказскую федерацию лишней обузой, и даже Грузия тяготилась федерацией, хотя федеративным «наместником» Кремля в Тифлисе, столице федерации, был грузин Серго Орджоникидзе. Грузия когда-то находилась под властью Турции и Персии. По крови и по традиции грузины были гораздо ближе к персам, чем к русским. С 1917 по 1921 год Грузия пользовалась относительной независимостью и управлялась меньшевистским правительством. Меньшевистские вожди Грузии были демократическими социалистами, но можно с полным правом сказать, что их популярность основывалась не столько на социалистической идеологии, сколько на их враждебности Москве. Грузия была маленькая страна, населенная, в основном, мелкими земледельцами (многие из которых называли себя князьями) и горными племенами, одно из которых, хевсуры, считало себя потомками крестоносцев. Хевсуры пахали свою каменистую землю, облаченные в кольчуги. Независимый дух этих горцев питал источники грузинского национализма.
Г. К. Орджоникидзе, московский наместник в Тифлисе, повсюду известный под именем «Серго», был мускулистый гигант с длинным лицом, огромным крючковатым носом и басистым голосом. Я бывал у него во время своих поездок на Кавказ в двадцатые годы. Сидя у него в кабинете, я слушал, как он говорит по телефону на грузинском языке — с шаляпинскими интонациями. Все, что я понимал, было два слова: «хо» (да) и «ара» (нет). Он не был мизантропом, как Сталин, напротив, он был дружелюбен и обладал чувствительностью и темпераментом. В те времена он был близок к Сталину, который позже сделал его членом московской руководящей верхушки. В 1937 году Серго умер от разрыва сердца, как гласило официальное извещение о его смерти. Но в своем секретном докладе 24–25 февраля 1956 года председатель Хрущев объявил, что Серго под давлением Сталина вынужден был покончить самоубийством.
В 1922 году конфликт между грузинскими «независимцами», желавшими определенного самоуправления в рамках Союза, и Орджоникидзе, правившим по московскому мандату Сталина, достиг высшей точки. В пылу спора здоровенный Орджоникидзе ударил маленького, кругленького «Буду» Мдивани, одного из вождей коммунистов — «независимцев». Ленин, услыхав об этом, рассвирепел: коммунистический руководитель поднял руку на товарища! Взволновали его и националистические настроения, которые этот инцидент пробудил. Поэтому 25 ноября Политбюро отправило комиссию во главе с Феликсом («Золотое сердце») Дзержинским для расследования «грузинского вопроса». Рыкова, отдыхавшего в то время на Северном Кавказе, Ленин попросил помочь Дзержинскому{1060}. Действия, предпринятые против Орджоникидзе, отражают нараставшее в Ленине раздражение. Сталин постепенно попадал в немилость. Нервы у Ленина были расстроены.
