Леонид Млечин - 10 вождей. От Ленина до Путина
Многие советы Арбатова были действительно дельные, но, сопоставив их с практическими делами Горбачева, я увидел: они, как правило, так и остались советами.
Работал генсек напряженно, хотя в субботу и воскресенье обычно старался быть на даче. «Редкие часы отдыха, – рассказывал Горбачев, – стараюсь использовать в полной мере. Мои интересы самые разнообразные: чтение художественной литературы, театр, музыка, кино. Любимый вид отдыха – ходьба по лесным тропам…»{1192}
Рабочие дни, как правило, весьма насыщенны. Наугад откроем «Дневник дежурных секретарей» за 1990 год.
«28 февраля, среда (1990 год)
9.30 работал в ЦК. Принял Болдина.
с 10.30 до 11.50 работал в кабинете с А.Н. Яковлевым, Г.Х. Шахназаровым, стенографисткой Волиной Н.Г.
в 12.00 принял первого секретаря Магнитогорского ГК КПСС Рябкова В.М.
с 15.15 до 16.00 состоялся телефонный разговор с президентом США Дж. Бушем.
с 16.05 до 16.50 принимал министра из Марокко вместе с В.А. Крючковым.
В 17.30 принял Чазова.
В течение дня принял А.Н. Яковлева, Ю.Д. Маслюкова, В.И. Болдина, А.П. Лущикова, Е.Х. Масалиева.
Поговорил по телефону с Э.А. Шеварднадзе, Е.М. Примаковым, Е.М. Махкамовым (Душанбе).
В 21.10 – уехал на дачу».
Обычный день генсека и президента. Без внешнего драматизма. Хотя дела в государстве шли все хуже и в воздухе витала «идея», что без «железной руки» положение не исправить. Но для Горбачева сама мысль – «спасать» демократию с помощью насилия – была невыносима. Думаю, что когда историки где-нибудь в середине XXI века будут в спокойной обстановке просматривать пожелтевшие листы документов «горбачевских лет», то эту способность и курс – идти к демократии без насилия – поставят на первое место. Правда, кто-то из особо дотошных, перебирая клавиатуру электронной исторической памяти, заметит: а как быть тогда с Тбилиси, Баку, Вильнюсом? Почему в зародыше не был погашен очаг многолетней войны в Карабахе?
Трудно сказать, что сегодня думает М.С. Горбачев о тех событиях. Например, об использовании войск в Алма-Ате, Баку для «наведения порядка» он говорит как о вынужденном акте. Что касается трагедий в Тбилиси и Вильнюсе, то здесь он, вроде бы, «был не в курсе». Это, мол, инициатива КГБ и Министерства обороны.
Читая 9 апреля 1989 года шифровку из Тбилиси, направленную в ЦК секретарем Компартии Грузии Д.И. Патиашвили, Горбачев мог убедиться: переход тоталитарной страны к свободе и демократии оказался неизмеримо сложнее, чем можно было представить. Патиашвили сообщал:
«…Лидеры так называемого «национально-освободительного движения» начали оглашать планы захвата МВД республики и Закавказского военного округа… Участников митинга около 8 тысяч человек… По мере оттеснения первых рядов митингующих при яростном сопротивлении экстремистов, применявших палки и камни, толпа стала неуправляемой… В результате образовавшейся давки погибло 16 человек (13 молодых женщин и 3 мужчины), более 100 получили ранения… В настоящее время площадь у Дома правительства освобождена от митингующих и взята войсками под охрану. Принимаются необходимые меры по задержанию и аресту зачинщиков беспорядков…»{1193}
Горбачев мог убедиться, что перестройка упустила межнациональные проблемы, где применение силы малоэффективно и опасно для всего дела демократизации. Старая «дружба народов» в условиях унитарного фактически государства быстро показала в атмосфере перестройки свою недостаточность. Реформатор учел это с большим запозданием. В будущем, XXI веке многое станет яснее в наших делах, чем представляется сегодня. А главное, надеюсь, аналитики не будут превращать историю в политику… Ведь можем же мы сегодня спокойно говорить о Пунических войнах[28] Карле Птицелове, Иване Грозном и Иване Болотникове… Время способно отсекать страсти от истины, а борение воль заменять и превращать в бесстрастный алгоритм исторической информации.
Мы – современники Горбачева. Более того, я лично знаком с этой исторической личностью. И мне сегодня не просто, накладывая один штрих за другим на портрет седьмого «вождя» советской истории, говорить не только о бесспорных его «добродетелях», но и о явных (и скрытых) ошибках, а может быть, и «пороках».
Жанр портрета требует высветить Горбачева и с чисто человеческой, нравственной стороны.
Все мы – дети своего времени. За семь десятилетий сформировался особый тип человека: верующий не в Бога, а в земного вождя; непримиримый и подозрительный, пытающийся не конструктивными делами своими изменить ситуацию, а поисками виновных; часто разучившийся истово работать; утративший былую российскую предприимчивость; готовый вновь все отбирать и делить, завидующий богатому, но по-прежнему сохранивший высокую умственную потенцию и патриотизм. Человек этого типа справедливо верит, что крушение СССР вовсе не было обязательным, однако часто при этом следствие принимает за причины крушения великого государства.
Думаю, пройдет не меньше 10–15 лет, пока он, российский человек, вернет лучшие качества своих дооктябрьских предшественников. Но это обязательно произойдет, ибо ум, доброта, радушие и благородство россиянина остались. Придет время, и этот человек будет изумляться, как мог он позволить захватить на 70 лет власть вначале кучке авантюристов, а затем бездушной касте; как он победил фашизм при таких столь преступных ошибках руководства; как мог создать по всей стране 70 тысяч памятников октябрьскому идолу; как разрешил сформировать новое поколение крепостных; как смог принять диктатуру, бюрократию и догматизм за признаки «светлого будущего»…
Историкам, мыслителям XXI века хватит работы, реставрируя в сознании навсегда ушедшее прошлое.
Горбачев, как и все мы, был частью этого «коллективного портрета». Бесспорно, в своей жизни он смог проявить выдающиеся качества: масштабность и отвагу мышления, тактическую изворотливость, умение убеждать людей, искать спасительные шансы в самых проигрышных ситуациях. Думаю, что Горбачев не раз в ходе перестройки, особенно в ее первой половине, смог испытать восторг в своей душе: состояние, отражающее гармонию цели и свершений.
В конце же своего короткого, но тяжелейшего перестроечного пути он не раз вроде порывался уйти с высшего партийного поста. Когда в декабре 1989 года в Москве открылся один из многочисленных при Горбачеве пленумов ЦК, то обсуждали текущие вопросы: о Втором съезде народных депутатов СССР и другие связанные с ним проблемы. Выступавших было много. Но Горбачева больше всего задела речь первого секретаря Кемеровского обкома КПСС А.Т. Мельникова. Оратор выступил с рельефно ортодоксальных позиций в защиту Ленина, он ратовал за введение в политбюро и ЦК, по ленинской методологии, коммунистов-рабочих. Критиковал Б.Н. Ельцина, Ю.Н. Афанасьева, Т.Х. Гдляна, Н.В. Иванова «за провокационные выступления». Рикошетом досталось и генеральному секретарю. Горбачев не выдержал и своим взволнованным южнорусским говорком предложил переизбрать политбюро и избрать нового генерального секретаря{1194}.
