Евгений Харин - Zвуки Времени

Грехов продолжает трудиться токарем, по временам отрезая износившиеся части конечностей. Его мечта о собственном мотоцикле неожиданно сбылась. В 90-м году во времена тотального дефицита и талонирования он случайно купил у нас в Слободском "ИЖ" с коляской.

Года два Вовик с упоением лихо катался на нем по грибы и картошку.

Подорожные менты как-то не замечали под каской излишне красной физиономии.

Потом ему все надоело. И продав свой почти новый мотоцикл вместе с гаражом (этим негласным мужским клубом единомышленников), Грехов залег у телевизора. Пьет, как водится, многовато, особенно последние годы, когда спиртное на любой вкус и кошелек. Однажды ушел с моего праздничного застолья в двух левых башмаках. Недавно заглянул к нему поздравить с днем рождения. Принес литр слободской водки и любимую закуску именинника – копченое сало. Его жена собрала стол на кухне, а сам он спит беспробудно на диване под черной шубейкой перед вечно включенным телевизором. По моему наблюдению, уже лет десять к ряду.

Правда, по словам жены, еще недавно ходил. Будить его обычными методами совершенно бесполезно. Сую под нос зажигалку, но газ вскоре кончается. Беру на кухне свежую и теперь со второй попытки после появления на вечно красном лице гримасы презрения ко всему миру, глаза Вовика по одному открываются и он меня узнает: "О, Женька!"

Грузинская тетка жены раза два приезжала на родину. Зурико женился на абхазке, и они жили в Сухуми. В начале 90-х там прошла война, и с тех пор из Грузии нет известий.

Директрису перебросили из ДК в краеведческий музей, где она по клубной привычке из всего делать культ-просвет, затеяла реконструкцию: старье вроде пыльных чучел вынесли, перегородки убрали, чугунные плиты пола заменили на мраморные. Получился просторный зал пригодный для танцев, презентаций и других увеселений, кое-где по углам украшенный старинными вещичками, которые за 20 лет не удосужились снабдить поясняющими табличками.

Все это ново модно обозвали "Музейно-выставочный Центр". Недавно мы с Чижом после пары рюмок привезенного им на Новый год спирта сделали там профосмотр и, не увидев многих памятных по детству экспонатов, вынесли напугавшую служительниц музейного дела громогласную резолюцию: "Все поснимали!"

Изредка где-нибудь случайно встречаюсь с бывшим завхозом ДК.

Например, летом 89-го у нас произошел такой разговор: "Ты, ведь,

Женя, оказался прав, – дискотеки теперь на каждом углу. А мы тебе тогда не верили. Чего еще ждать!?" – "Будет революция и гражданская война…" По его лицу я понял, что он снова сомневается. В то время он был директором горсада, где поначалу развернул кипучую деятельность. Сделал новый вход, закупил аттракционы, включая

"чертово колесо", натыкал свай под летний концертный зал на свежем воздухе. Но его задумкам не удалось сбыться, перестройка съела ассигнования, а ржавчина – механизмы.

Механик не долго занимал директорское место. Вскоре его поставили руководить местными статистическими дамами, в том числе, и моей супругой. Здесь он уже никому не мешал, даже иногда помогал по мере своих сил, лихо, развозя на "Уазике" картошку с загородных участков работниц. Одно время, как и многие, он увлекался экстрасенсами и народными целителями, но со временем вышел на проторенную стезю православия, и теперь ежегодно совершает все более популярный у нас пеший крестный ход на реку Великую и обратно. Моя жена иногда гоняет туда на машине, с Изеговым или с кем другим. Ей нравится под молитвенное пение толпой окунаться в холодную воду и ради исполнения тайных желаний украдкой от недовольных священнослужителей пролазить под якобы чудодейственными корневищами. Вообще говоря, с моей

Дорогой как-то незаметно произошло неприятное превращение. В 97 году, когда мы стали ссориться, я в качестве последнего аргумента припомнил: "Когда-то ты любила меня". "Не было этого никогда!" – услышал в ответ. Тогда я раскрыл старую записную книжку на листке, где ее рукой было выведено "Женик, мой любимый, мой родной". Она вырвала этот листок и уничтожила.

В смутные времена перетряски (по выражению моей покойной бабушки) в импровизированном зале бракосочетаний ДК помещался видео зал, где

Грехов раз двадцать смотрел полюбившуюся ему "Греческую смоковницу".

Затем здесь работал ночной бар с дурной репутацией. Большинство картин куда-то пропали. Вообще, Клуб Культуры, лишившись опеки фабрики, сильно обветшал и едва сводит концы с концами. В области досуга молодежи у него теперь много конкурентов в виде небольших кафе с музыкой. Да, и Промокашку молодежь уже не воспринимает.

Здание, наконец, обрело крепкого хозяина, – после евроремонта в нем обосновались усердные слуги демократического режима, – судебные приставы.

Так или иначе, все мои герои пережили смутные времена и с комфортом устроились в новых условиях. А с клубными работниками вдобавок произошла особо значительная метаморфоза: все они стали истинно верующими. Возможно, в этом сыграла роль духовная аура, исходящая от стен ДК. Поговаривали, что они были сделаны когда-то из церковных кирпичей.

Лет двадцать после окончания школы одноклассники ждали от меня подвигов, – я читал это по их лицам, – потом перестали. Каждые пять лет мы встречаемся. Все заканчивается банальной пьянкой, оживляемой наездами удачливых гостей, пахнущих ароматным смогом далеких Больших городов. В 81-м в "Уюте" к нам подгреб пьяненький Чиж с пустой рюмкой, но получил вежливый отказ моего одноклассника: "Это не наша!" Почти каждый год приезжает из Чепецка мой сосед по парте

Алешка Усатов. Сначала на велосипеде, потом на "Стриже", а последний раз на "Москвиче" без тормозов. Он вернулся на родину с Украины, где оставил двух сыновей, двух жен, две квартиры и двадцать лет своей жизни.

23. Ecclesiastes

Дискотека отчасти испортила мои музыкальные вкусы, появился явный крен в сторону от рока. Современная музыка вызывает у меня равнодушное раздражение, а знакомая старая – тоску. Ее можно слушать лишь изредка, желательно, в обществе друзей и алкоголя. Мой музыкальный кумир все тот же – Слепой от рождения Американский Негр.

Музыкальных записей в цифровом формате у нас с сыном, не торопящемся стать моим продолжателем на пути диско, столько, сколько я никогда раньше не видел и не слышал. Но ничто не сравниться с замирающими звуками из приемника того бесконечно далекого прошлого.

Сева Новгородцев все еще ведет "Рок посевы" на ВВС, хотя пик его популярности давно прошел, – звонят и пишут в основном редкие слушатели моего возраста. Иногда случайно я натыкаюсь в эфире на его волну и с трудом выдерживаю несколько минут. Вещание "Голоса