С Мюге - Улыбка фортуны

Я — администратор

На следующий день я решил идти работать в учхоз. Когда я принимал дела, бросилось в глаза: всего лошадей — четырнадцать, из них рабочих — четыре.

— А что остальные, декоративные? — поинтересовался я.

— Нет, не обученные, некому обучать, конюх без ноги, а остальные не умеют.

Хозяйство, хоть и считалось учебным, показательным, было в полном запустении. Где-то на складе валялись автопоилки, на скотном дворе ржавели рельсы и вагонетки подвесной железной дороги. Силосной башни не было и в помине, хотя деньги на нее были «спущены» еще год назад. Сдающая дела зоотехник жаловалась:

— Нет рабочей силы. Люди из пригорода ездят работать в Тулу, там больше платят. Остались старики да инвалиды.

— А удои как?

— Низкие. Пришел приказ из области заменить все поголовье на костромскую породу. После работ Штеймана она теперь в фаворе. Так ведь за ней уход нужен, а у нас даже стойла для этой породы не приспособлены.

— Так у вас ярославка, судя по ведомостям, больше молока дает. Ее-то куда?

— Велено на мясокомбинат.

Через несколько дней после того, как я принял хозяйство, приехала машина студентов, а с ними завуч. Он пояснил:

— Это все люди из сельского хозяйства, бывшие бригадиры. Техникум наш готовит председателей колхозов. Вы только что из Тимирязевки, все новинки должны знать. Так что ведите практику на высоком уровне. — Сказал и уехал.

Я задумался — высокий уровень! А где его взять, если все тут допотопное — и обратился к студентам:

— Какая у вас стипендия?

— Сто восемьдесят рублей (по старому курсу, теперь — 18).

— Из дома помогают?

— Как кому. Чаще подрабатываем после занятий.

— Подработать хотите?

— Еще бы!

— Так вот что, друзья, люди вы сельские, водить вас по участку и показывать, как работает современное сооружение для добывания воды непосредственно из почвы, называемое колодезь, я не буду. Вас три группы — будет три бригады. Первая займется под руководством нашего слесаря монтажом автопоилок, вторая — подвесной железной дорогой в коровнике, третья — будет строить силосную башню. Располагайтесь в общежитии, старосты получат в счет зарплаты на складе продукты, готовьте обед, а после обеда обсудим все остальное. Любители лошадей есть?

Нашлось несколько заядлых лошадников.

— Лошади для конной секции у нас есть, только их обучить нужно. Согласны?

Со следующего дня работа закипела. Заминка произошла с силосной башней. Все детали были налицо, а вот рабочих чертежей в хозяйстве не было. Позвонили на базу, где получали детали. Оказалось, что чертежи посылает другое ведомство. Пришлось ехать в Москву.

В общем, через две недели приехал завуч, а заодно с ним и директор техникума (раньше он был в отпуску). Выражение их лиц напоминало купцов из «Сказки о царе Салтане». Работа на этих трех объектах была закончена, а студенты, все теперь увлекшись конным спортом, по очереди рысили на «декоративных» лошадях.

К этому времени из Тулы пришла бумага с напоминанием, что хозяйство второй год не выполняет план по сдаче мяса. Ярославки — порода молочная, плана по мясу на них не натянешь, а вот у частников были, в основном, симменталы, более крупные, но с меньшим удоем. Я и предложил работникам совхоза:

— Кто хочет обменять свою корову на более удойную? Основное условие — чтобы по весу она была не меньше обмениваемой. Согласились почти все, так как учхозовских коров они хорошо знали. А хозяйство в результате обмена не только рассчиталось с долгами, но и сдало в счет следующего, 1955 года, сколько-то тонн мяса.

Пари

Торопили с заменой «устаревшей» ярославской породы скота на костромскую. В специально разосланном циркуляре запрещалось крыть коров ярославским быком — предполагалось вести поглотительное скрещивание костромским, которого в хозяйстве еще не было. Участь нашего быка ускорила смерть пастуха. Все, кому доводилось теперь его пасти, никак не могли найти с ним «общий язык». Если пастух хотел спровадить быка не туда, куда тому хотелось, бык нагибал голову и начинал недвусмысленно бить ногой о землю. Охотников пасти его не находилось и Красавца решено было сдать на мясо, предварительно кастрировав и откормив «на убой».

В это время наш бухгалтер, любитель погулять, расхвастался, что во Владивостоке в «Золотом якоре» они пропивали по триста-пятьсот рублей за вечер.

— А в нашей дыре, — сетовал он, — и сотни не на что истратить.

— А хочешь, — предложил я, — угощу тебя блюдом, которое стоит три тысячи рублей?

— Ерунда. Это невозможно!

— Спорим!

Пари состоялось… Утром я кастрировал быка, а семенники приготовил, руководствуясь рубрикой «почки по-русски» в поваренной книге.

Когда бухгалтер съел их в присутствии вчерашних арбитров, я предложил:

— Ну, а теперь подсчитай, сколько стоил бык по твоим книгам? Пять тысяч рублей! А вол, даже если его откормить до хорошей упитанности? Не больше двух тысяч! Где недостающие три тысячи рублей? — В яйцах! Вот ты их и съел! Гони теперь коньяк.

Случайно я познакомился с директором Тульского треста ресторанов. Он пожаловался: «Не на чем развозить продукты по ларькам. Раньше арендовали лошадей у колхозов, а теперь им это дело запретили как нетрудовой доход. Пробовали связаться с племконюшней, но те не заинтересованы».

— А у меня стоят десять уже обученных, но не нужных хозяйству лошадей, — подумал я, — учхоз не колхоз, запрет нас не касается, а в деньгах мы ох как заинтересованы. Сделка состоялась…

«В аспирантуру — только через мой труп!»

Месяца через два я осторожно «подъехал» к директору с просьбой дать характеристику в аспирантуру.

— В заочную — пожалуйста, в очную не пущу. Такого зоотехника у меня с основания учхоза не было.

— Конечно, в заочную, — поспешил заверить я, — уйти из хозяйства, в которое вложено столько энергии, может только круглый идиот. — Сам же подумал: «Как бы оказаться этим идиотом».

Созидательный пыл начал испаряться, и меня потянуло в науку. В Институте кормов знали мою дипломную и считали, что ее за год-полтора можно дотянуть до кандидатской. Экзамены я сдал, но, так как у меня не было трехлетнего стажа работы после института, необходимо было согласие отдела кадров молодых специалистов Министерства сельского хозяйства. Обуховский, когда ему доложили обо мне, говорят, заявил: «Этого нахала в аспирантуру? Только через мой труп!» Мужчина он был «в соку» и ждать его смерти мне было некогда. Я стал прикидывать, какие учреждения, близкие мне по специальности, не подчиняются Министерству сельского хозяйства. Тут меня осенило — Академия Наук!