Константин Оберучев - В дни революции

   На обратном пути я вновь встречал Вандервельде...

   Так на посту Командующего Войсками мне приходилось встречаться с разными лицами, и встречи эти оставляли глубокое впечатление. Это не было просто официальные встречи должностного лица. Нет, это были встречи товарищей-социалистов, с которыми, не будучи знакомы, мы связаны идейно, и в которым протягиваются интимные нити международного братства.

   И весь трагизм современных искренних социалистов и заключается в том, что признавая международное братство лучшей основой жизни, они силою вещей вынуждены не только сами принимать участие в войне, но, что гораздо тяжелее, звать других на борьбу.

   Было бы ошибкой, если бы читатель вынес впечатление, что должность Командующего Войсками округа была почётной, и обязанности его сводились к торжественным встречам проезжавших гостей.

   Нет, будни Командующего Войсками -- тяжёлые будни.

   Кабинет Командующего Войсками был калейдоскопом, в котором происходило смешение языков. Все, кому нужно было, приходили к Командующему Войсками.

   А кому не нужно было видеть его?

   Во-первых, приученные к трудности доступа к власти имущим и увидевшие, что теперь это так легко, -- двери открыты для всех, -- обыватели пошли волной.

   Затем, всякие Исполнительные Комитеты росли, как грибы в дождливую погоду, и все считали необходимым не только послать делегацию к Командующему Войсками, но вместе с тем и нечто просить.

   Когда ко мне приходили представители какого-нибудь Исполнительного Комитета, я заранее знал, что после официального приветствия у меня непременно будут просить "комнату и автомобиль". Как будто у меня был запас комнат и фабрика автомобилей.

   Вопрос о комнатах для Исполнительных Комитетов приводит мне на память один из трагических вопросов, именно вопрос о реквизиции частных помещений для нужд войны.

   Часто, очень часто, приходилось мне распоряжаться о реквизиции помещений, и каждый раз, когда я отдавал приказ о реквизиции, начинались переговоры с владельцами, и обе заинтересованные стороны приходили ко мне и долго-долго приходилось беседовать для улажения вопроса по возможности безболезненно для обеих сторон.

   Я понимал, что в качестве Командующего Войсками, обладающего всей полнотой власти, я по положению своему вынужден делать много неприятного гражданам, совершая на каждом шагу акты насилия.

   Один только раз за все месяцы моего командования войсками я был уверен, что на мою долю выпало счастье сделать, действительно, хорошее дело.

   Мне пришлось снять секвестр с имущества одного австрийского подданного, секвестр, наложенный в самом начале войны. Владелец имущества был возвращён из ссылки, и мне показалось возможным возвратить ему его имущество, находившееся под секвестром в течение почти трёх лет.

   Однако, оказалось, что и тут, в этом единственном случае, когда я чувствовал торжество справедливости, я нарушил чужие интересы. Около этого имущества питались люди, и они-то заявили претензию и просили не снимать секвестра или, по крайней мере, отсрочить снятие его.

   Много разговоров и толков было по этому поводу, но удалось отстоять.

   Надо сказать, что не только доступность нового Командующего Войсками была причиной частых и бесконечных посещений его всеми, кто только хотел, но и привычка к тому, что в его руках сосредоточивается власть не только военная, но и гражданская.

   И как часто уходили от меня граждане и гражданки, огорчённые отказом и ссылкой на то, что этого я не вправе сделать, что это дело суда или какого-нибудь иного компетентного, но не подчинённого Командующему Войсками органа.

   -- А как же генерал такой-то, когда был Командующим Войсками, он за нас заступился?

   И трудно было растолковать этим гражданам-обывателям, что, во-первых, генерал такой-то, будучи Командующим Войсками вместе с тем был облечён исключительными полномочиями, как администратор, на основании положения об усиленной охране, а кое-кто и злоупотреблял своей властью, превышая её, так как знал, что его распоряжения будут выполнены беспрекословно. Представитель же революционной власти новой молодой России находил, что исключительные полномочия не должны иметь места и применяться не только вперёд, но даже и для частичного блага отдельных лиц, и что граждане должны привыкать к принципу разделения власти и проведения в жизнь начала прав, а не произвола начальства, хотя бы и самого благожелательного.

   Громадным вопросом был вопрос труда и регулирования его оплаты. Здесь приходилось войти в сношения как с представителями Совета Рабочих Депутатов, так и с профессиональными союзами. Равным образом и заводские комитеты отдельных предприятий входили в постоянное общение с Командующим Войсками, в особенности в предприятиях, работающих на оборону, а тем более предприятиях военного ведомства.

   Было бы слишком долго рассказывать об этих отношениях и постоянных требованиях организованных и неорганизованных рабочих. Да и вопрос этот слишком специальный, чтобы в беглых заметках, которыми являются предполагаемые главы, осветить его во всей полноте и широте, какового освещения он заслуживает.

   Я ограничусь только одной жанровой картинкой. первой пришедшей мне на память, но характерной.

   Дело идёт об обмундировальной мастерской интендантского ведомства.

   Уже несколько требований об увеличении норм оплаты труда и сокращении рабочего дня были удовлетворены, и нормы эти доведены до такой степени, что работы стали слишком дорогими для казны и обременительными для народного бюджета. Сделано это при благосклонном содействии особой согласительной комиссии, выработавшей эти нормы.

   Однажды приходят ко мне представители заводского комитета этой мастерской и говорят, что рабочие и работницы этой мастерской постановили обратиться ко мне с просьбой выдать комитету ссуду в сто тысяч рублей для заготовки дров для рабочих. Ссуда будет погашаться вычетами из ежемесячных получек по 20% взятой ссуды.

   Время, действительно, тяжёлое. Дрова дороги. Заготовить их каждому в отдельности, в особенности, не имея свободной наличности, нет возможности. Надо помочь.

   Переговорил я со своими помощниками. Оказалось, что имеются свободные средства, из которых просимую ссуду можно дать. Я разрешил, и на следующий же день начальнику мастерской была выдана необходимая сумма для заготовки для рабочих дров при посредстве заводского комитета, как было условлено с рабочими во время предварительных переговоров.