Микола Садкович - Мадам Любовь

Катерина Борисовна шла к брату, узнав, что Игнат находится в одном из ближних партизанских отрядов. Была у нее тайная надежда: если правда, что сюда прорвалась Советская Армия с авиацией, даст бог, и про сынов-летчиков что-либо узнает.

Идти было не трудно. Она нигде не сворачивала с проезжей дороги, не обходила деревни. Шла и шла с узелком скудных харчей. Что в нее взять, с простой деревенской бабы, отправившейся к хворой крестнице? Дважды ее останавливал патруль и оба раза отпускал без зла.

Обогнув густой паростник и за поворотом увидев немецкого солдата с винтовкой, Катерина не испугалась, не свернула с дороги. Она лишь удивилась тому, что происходило в нескольких шагах от солдата.

Толпа женщин, сбившись к обочине, молча смотрела на другого немецкого солдата, толстого и коротконогого, старавшегося объяснить по-русски, что нужно делать.

- Русска матка, зо! - кричал солдат. - Давай, давай! Унд шпринген! Поняль? - Он делал несколько шагов и подпрыгивал, едва оторвав от снега грузное тело. - Шпринген! Зо! Поняль?

Катерина Борисовна остановилась в недоумении, соображая, как обойти толпу, занявшую дорогу. Первый солдат увидел ее, взмахнул прикладом и толкнул к женщинам:

- Шнеллер!

По сигналу коротконогого женщины прошли несколько шагов.

- Шпринген! - раздалась команда.

Женщины подпрыгнули, неловко, тяжело, толкая друг друга.

Однако немца это устроило. Он улыбнулся.

- Гуд! Карашо! - И приказал идти к видневшемуся шоссейному мостику с деревянными перилами.

- Куда это вас? - спросила Катерина Борисовна, идя рядом с закутанной в толстый рваный платок старухой.

- Мины... - ответила та, надсадно откашливаясь. - Боятся... Партизаны мины наставили... Кху, кху... Ой, господи, задушит меня энтот кашель... Кху, кху... Вот нас с утра... Сил уже нет, гоняют по дорогам... Кху... кху... Вытаптывать... теперь на мост...

Катерина Борисовна решила, что старуха что-то напутала. При чем тут мины и эти несчастные бабы? Потом обожгла догадка: до чего же просто выгнать на дорогу стадо людей, пусть протопчут там, где, может быть, притаилась заложенная партизанами смерть. Неужели это придумал вон тот чурбан?

Оба солдата, отстав шагов на двадцать, держали винтовки, как перед боем. У толстого кроме винтовки в руке был складной шест с рогулькой на конце, от которого шел провод к висевшей на боку коробке. Время от времени он водил шестом по обочине.

Женщины едва плелись, устало и покорно. Никто не плакал, и, кажется, никто уже не боялся. Подавлены и страх, и мысль о сопротивлении. От судьбы не уйдешь... Будь что будет... Только кое-кто старался оказаться позади других. Солдаты замечали их хитрость и, выкрикивая непонятные ругательства, выгоняли вперед.

Катерина Борисовна шла в середине толпы. Проклиная иродов, она думала, как бы спасти женщин, через каждый шаг рискующих напороться на мину. Баб много, а солдат только двое, но у них винтовки. Передние, подойдя к мосту, замедлили шаг.

- Шнеллер! Шнеллер!

Осторожно ступая - слышно было, как тихо поскрипывал снег под ногами, женщины сделали еще два-три несмелых шага и остановились плотной толпой. Передние были уже у самого края небольшого шоссейного мостика.

- Давай, давай! Унд шпринген! - издали кричал толстяк.

Никто даже не шевельнулся.

Скорее всего, под мостом, а не на гладкой дороге партизаны кладут свои мины, подкарауливая немецкие автомашины. Если, ступив на мост, подпрыгнет несколько десятков людей, мост дрогнет и... Эта мысль сковала несчастных. Видно, того же боялись солдаты, присевшие на корточки в глубоком снегу кювета. Оттуда видны были только их головы и направленные на женщин винтовки. Солдаты боялись взрыва, боялись партизан, быть может, засевших так не раз бывало - в стороне от заложенной мины.

Об этом догадалась Катерина Борисовна. Толстый кричал что-то по-немецки, подняв дрожащими руками винтовку. Еще секунда и... он заставит обессилевших, потерявших волю женщин ступить на мост. Катерина Борисовна вдруг рванулась назад.

Ничего не видя, закричала, указывая рукой в сторону леса:

- Партизаны! Партизаны!

Немцы высунулись из кювета. Тут же прогремел выстрел. Катерина не видела, кто стрелял. Видела только, как один солдат попятился и, упав на четвереньки, запрыгал вдоль канавы, взметая снег.

- Бегите, бабы! Бегите!

Еще несколько сухих, подряд простучавших выстрелов. Дорога огласилась криками разбегавшихся. Женщины сбивали друг друга с ног, бросались в снежный намет. Пробежав мимо упавшей на колени, испуганно крестящейся старухи, Катерина Борисовна обо что-то споткнулась и покатилась в кювет, в ушах бушевал многоголосый вой, глаза залепило снегом. Вытянув вперед руки, как в потемках, она пыталась выбраться из сугроба. Рядом, совсем близко опять ударили выстрелы. Катерина Борисовна села, закрыла лицо руками и услышала над собой голос мужчины, сказавшего по-русски:

- Хватит... Того не достанешь, еще в своих вмажешь...

Смахнув снег с лица, Катерина открыла глаза. С бугра за обочиной широкими прыжками сбегал высокий парень в белом халате с короткой винтовкой в руках. Другой, коренастый, перетянутый ремнем поверх светлого, с оторочкой полушубка, в круглой шапке-кубанке, лихо сдвинутой на ухо, помахивал автоматом и весело покрикивал:

- Живей! Живей, тетеньки! Скорей до хаты!.. Да не тратьте силы, выходьте на дорогу...

Увязая в глубоком снегу, обходя мост, женщины выбирались на дорогу и, подобрав юбки, бежали в противоположную от деревни сторону.

Высокий парень в белом халате согнулся над чем-то в кювете.

- Ну, Федя? - крикнул ему с бугра коренастый.

- Батарейка тут запуталась, - ответил, не разгибаясь, высокий, - от миноискателя...

- Документы забери, - приказал коренастный. - Поторапливайся!

Он шагнул к сидящей в снегу Катерине Борисовне:

- А ты, тетка, за мной... Живо!

Катерина с трудом вылезла на бугор. Коренастый легонько толкнул ее в спину.

- Видишь след? По нем иди... Ступай аккуратно...

Не успев разобраться во всем происшедшем, она поняла, что эти двое партизаны, и охотно подчинилась приказу.

На дороге сразу все стихло - словно и не было здесь только что ни стрельбы, ни криков перепуганных женщин.

Позади послышалось сопение догонявшего.

- Во, гляди, что еще подобрал.

Катерина Борисовна оглянулась и, ступив в сторону, остановилась. Высокий парень, забросив за плечи на ремнях свою короткую и длинную немецкие винтовки, показывал коренастому складной шест с рогулькой и батарею миноискателя.

- Добро! - сказал коренастый, забирая трофеи. - Пригодится в хозяйстве.

- Она? - спросил высокий, кивнув на Катерину Борисовну.