У. Мор - «Летучий голландец» Третьего рейха. История рейдера «Атлантис». 1940-1941

— Мы не можем это так оставить, — заявил он. — Вы выяснили, что представляет собой этот идиот артиллерист?

— Он очень молод и совершенно неопытен, — ответил я, — и к тому же новичок на море. Родом он из Лондона и в мирное время был мойщиком окон.

— Мойщиком окон? — искренне удивился Рогге.

— Во всяком случае, так мне сказали.

Рогге вздохнул и пожал плечами.

— Ну ладно. Действительно, что можно ожидать от простого мойщика окон?

Размышляя о том, что наши лучшие люди — резервисты и добровольцы — в мирное время водили трамваи, работали на молочных фермах и цементных заводах, я так и не смог для себя уяснить, как довоенная профессия человека связана с его эффективной деятельностью на море.

— Значит, никакого военного трибунала?

— Не в этих обстоятельствах, — ответил Рогге и уткнулся в бумаги, лежавшие перед ним на столе.

Если вам когда-нибудь понадобится выйти из неловкой ситуации, не теряя лица, берите пример с Рогге.

Как выяснилось позже, действия так называемого «мойщика окон» (насколько мы поняли, в мирной жизни он с той же вероятностью мог быть барристером [14]) впоследствии были признаны правомерными.

Оказалось, что наш первый залп повредил паропровод на «Кеммендайне», вследствие чего слышать голоса друг друга стало невозможно. Телефонная связь с мостиком также была нарушена. Артиллерист попросту не знал, что судно сдалось. А цель была близка и искушение велико.

Для нас, в течение пяти месяцев не видевших детей, их появление на «Атлантисе» стало событием первостепенной важности. Заботу об их развлечении с удовольствием взяли на себе члены команды, оставившие на берегу семьи. Первым делом у нас появился «детский сад». Название, конечно, было внушительным, но в действительности это была всего лишь куча песка, сваленная в углу фальшивого люка. Песок мы извлекли из балластных емкостей, добавили несколько игрушек, которые смастерили наши умельцы, а рядом поставили несколько стульев для матерей, чтобы те могли следить за своими чадами. Хотя оборудование «детского сада», прямо скажем, было бедновато, он вскоре приобрел необыкновенную популярность среди наших юных гостей, которые, если не дурачились в компании Ферри — скотчтерьера Рогге и талисмана «Атлантиса», — играли там часами. Здесь же обычно собирались их поклонники, и немецкие, и британские, хотя должен признать, что в этой битве за детскую привязанность наши противники обычно выходили победителями. Один из них — старшина-рулевой «Кеммендайна» — навеки покорил детские сердца фантастическими историями о морских путешествиях, в которых главным героем всегда был он сам.

Робина я запомнил из-за его неистощимого любопытства и огромного интереса ко всему механическому. Поэтому большую часть своего времени он проводил рядом с нашим учебным орудием, завороженно следя за тем, как учебный снаряд заряжают, после чего он «выстреливает» и выкатывается в корзину. Во время соревнований между артиллерийскими расчетами он неизменно был восхищенным зрителем, и наши бдительные друзья-противники не преминули воспользоваться возможностью превратить его в «невинного» шпиона. Видя, что наша команда относится к нему снисходительно, они всегда выспрашивали его об услышанных им слухах, всячески стремились выудить у него информацию о планировке «Атлантиса».

Два маленьких индуса тоже быстро стали всеобщими любимчиками: шестилетний мальчик Гопи и семилетняя девчушка Бати. С ловкостью, свойственной их расе, они старались использовать даже очень слабые шансы получить удовольствия, существовавшие на нашем корабле. Как-то раз, когда все ждали прихода кока, девочку случайно ушибли резко распахнувшейся дверью. Она устроила настоящую истерику и ревела до тех пор, пока не получила в качестве «успокоительного» чашку шоколада. Гопи, увидев, к чему приводят слезы, последовал ее примеру и тоже «выплакал» себе чашку вкусного напитка. После этого сообразительных детей можно было часто заметить у двери камбуза. Они пищали и вскрикивали «от боли» всякий раз, когда она открывалась. Их методика была очевидной для каждого. Однажды юная парочка дружно взвыла еще до того, как дверь открылась, но у кока не хватило твердости духа отказать им в сладком утешении.

Появление «привилегированного класса» пленных существенно обострило проблему их размещения. Часть женщин и детей мы устроили в каюте на баке, где из мебели было шесть коек, пара скамеек и ванна. Это, конечно, было не то, что необходимо, но другими возможностями мы не располагали. У некоторых из пассажиров не было личных вещей — конец «Кеммендайна» оказался столь быстр, что мы не смогли, как обычно, собрать их одежду. Пришлось идти на хитрости.

Из наших футболок женщины кроили и шили для себя нижнее белье, а одна дама, старающаяся при любых условиях оставаться элегантной, переделала рубашку, отданную ей одним из офицеров, в своеобразное «вечернее платье», добавив шика с помощью парчи.

Девочка из монастырской школы оставалась очень скованной и насмерть перепуганной, от нее никто не мог добиться ни слова. Правда, ее мать немного успокоилась, и, когда Райль предложил ей ключ, чтобы она могла запирать каюту, она отказалась, заверив, что чувствует себя на «Атлантисе» в безопасности.

Индусы! Их присутствие оскорбляло чувствительный персонал нашего камбуза.

— Черные ублюдки в моем камбузе! — восклицал кок. — Старик, должно быть, лишился рассудка, если считает, что я это буду терпеть!

Случайно услышав эту реплику, я приоткрыл дверь камбуза и просунул голову в образовавшуюся щель.

— Привыкнешь, — сообщил я.

Рогге был первым, кому пришло в голову, как можно обратить присутствие индусов на корабле себе на пользу. Большой любитель карри, он всегда критиковал кока за неумение приготовить ароматный рис. В появлении на борту азиатов он увидел шанс отведать любимое блюдо и воспользовался им.

— Прекрасно, — сказал он. — Если наш кок не может это сделать, сделают пленные индусы.

От использования индусов на камбузе до их привлечения к другим работам оставалось сделать один лишь маленький шаг. Кок постепенно примирился с присутствием в своих владениях ассистентов, которые безропотно выполняли любую работу и ни на что не жаловались. В других сферах деятельности они тоже зарекомендовали себя хорошо. Восточные пленные вообще оказались людьми исключительно полезными.

Тридцать индусов трудились смазчиками и уборщиками, а Мохаммед, несмотря на белую бороду и преклонный возраст отзывающийся на имя «Мальчик», взял на себя все бухгалтерские работы. Китайцы стали стюардами, а те, что были покрепче, — грузчиками. Индусы чувствовали себя вполне счастливыми, если поощрялись их многочисленные предрассудки в части кастовости и религии. У них были свои повара, которые готовили пищу без использования животного жира. Китайцы были довольны, если их работа приносила «процент». Однажды после захвата судна, перевозившего большое количество предметов одежды, я увидел, как каждый из желтых тружеников придержал для себя более двадцати шляп, которые гордо водрузил на голову, как телескопическую колонну.