Джеймс Коллиер - Луи Армстронг Американский Гений

Есть все основания предполагать, что в первые годы нашего столетия медные духовые оркестры Нового Орлеана, как и других американских городов, играли много музыки в стиле регтайма. Например, известно, что, хотя «Бадди» Болден очень часто исполнял блюзы, его настоящим коньком был регтайм.

На рубеже прошлого и нынешнего веков уже имелись все составные элементы, необходимые для возникновения джаза. Его зарождение было длительным эволюционным процессом, продолжавшимся с начала нашего столетия до середины 1920-х годов, когда благодаря Армстронгу и некоторым другим музыкантам джаз вступил в пору первой зрелости. Как это нередко бывает, одно-единственное событие, сыграв роль катализатора, резко ускорило этот процесс, и в конце концов все составные элементы, слившись воедино, образовали нечто совершенно новое в музыке. Таким событием стало введение негритянскими музыкантами в свою музыку четырехдольной метрической основы: вместо двух долей на такт они исполняли четыре, но в два раза быстрее, что сразу же изменило весь ее характер. Ритм воспринимается весьма субъективно, и обсуждать его трудно, поскольку каждый человек чувствует метрические смещения по-своему. Мало сказать, что ритм лежит в основе джаза. Ритм — это сама душа джаза, и главная заслуга Армстронга, основной вклад в развитие музыки связан с его интерпретацией ритма.

Европейская музыка в основном не поддерживается граунд-битом. Хотя и здесь бывают исключения; марши обычно исполняются под аккомпанемент барабанов. Но чаще всего граунд-бит все-таки абстрагирован от мелодии. Без какой-либо специальной подготовки мы можем отстукивать ногой ритм и веселой песни, и серьезного симфонического произведения. Мы можем сделать это, поскольку музыка написана таким образом, что определенные ноты в правильных интервалах как бы «выпячиваются», что выявляет лежащую в основе мелодии пульсацию.

Однако ритмические доли следуют друг за другом вовсе не с той же абсолютно точно выдержанной последовательностью, с какой в окне мчащегося поезда мелькают телеграфные столбы. Все они объединены в группы, называемые тактами, и внутри каждого такта есть сильные и слабые доли. Если ударение делается на нечетную долю, мелодия группируется в двухдольные такты. Такой метроритм называется размером 2/4. Если выделяется третья доля, мы имеем трехдольный такт и соответственно трехдольный размер. В четырехдольном размере первая и третья доли — сильные, а вторая и четвертая — слабые. Причем поскольку четырехдольные такты делятся на две подгруппы, каждая из которых состоит из двух долей, первая доля звучит всегда несколько сильнее, чем третья, а вторая — не так слабо, как четвертая. Теоретически мы можем беспредельно увеличивать количество долей в такте, но практически, если их число превышает пять или шесть, в целях удобства мы делим такие большие такты на меньшие по размеру метрические единицы.

Случайно или умышленно ритмическую пульсацию можно сделать двусмысленной, неопределенной. Если достаточно долго исполнять два тона на одну долю, начинает казаться, что темп пульсации как бы удвоился. Такого же эффекта можно добиться, если во время исполнения марша с четкой ритмической структурой, предусматривающей сто двадцать долей на каждую минуту времени, отбивать ногой два удара на каждую долю ритма.

Но, отбивая такой ритм, вы обязательно почувствуете какое-то внутреннее сопротивление, субъективное желание вернуться к более спокойной метрической пульсации. Однако это первоначальное ощущение довольно быстро проходит, и скоро вы начинаете замечать, что вызванная конфликтом двух ритмов напряженность делает музыку более живой, зажигательной. Одно из очарований поэзии в ее неопределенности. То же относится и к музыке.

Марши всегда пишутся в двухдольном размере. В те годы, о которых идет речь, они пользовались большой популярностью и многие регтаймы сочинялись в форме марша. На обложке нот так и писали: «Марш». Например, в сборнике шести этюдов в стиле регтайм Джоплина стояло разъяснение: «Темп медленный, маршеобразный». По этой и некоторым другим причинам регтайм чаще всего звучал в двухдольном размере. Если вы начнете отбивать ногой ритм рега, то тут же заметите, что выстукиваете нечто похожее на марш.

Несмотря на все сходство регтайма с маршем, между ними есть и отличие: в ритме рега постоянно присутствует элемент неопределенности. В большинстве регов наряду с основным метрическим пульсом есть второй, который вдвое быстрее первого. При этом неопределенность создается чрезмерно частым употреблением синкопированных звуков. Поскольку многие звуки исполняются между ритмическими долями, наряду с пульсацией метродолей начинает ощущаться вторая пульсация, которая приходится на промежутки между этими долями. Появляется ощущение существования двух ритмов. Если хотите почувствовать это сами, проделайте следующий эксперимент. Начните отбивать левой ногой ритм в темпе марша. Затем одновременно с ударами левой ногой, в промежутках между ними делайте удары правой. Этим вы сразу же нарушите чувство темпа, заданного первоначально левой ногой. Но если правая нога будет продолжать отбивать доли после каждого удара левой, то есть если обе ноги будут действовать поочередно, у вас скоро появится ощущение того, что темп ритма вдвое возрос. А теперь самое главное: в регтайме «правая нога» отбивает ритм не всегда, но в то же время достаточно часто. Именно это и создает ощущение неопределенности.

Не только в регтайме, но и во многих других видах музыки можно наблюдать эффект двойной и даже тройной пульсации. Например, в рок-н-ролле наряду с главным пульсом отчетливо ощущается второй, который вдвое быстрее первого, а то и третий, который, напротив, вдвое медленнее главного.

В начале нашего века некоторые музыканты — негры и темнокожие креолы — начали исторический эксперимент в музыке: вторую, вспомогательную пульсацию они превратили во вторую главную, то есть в двудольном pere они стали исполнять четыре доли. Или, выражаясь профессионально, вместо двух долей на такт они стали исполнять четыре, но вдвое быстрее. «Джелли Ролл» Мортон утверждал, что он первый в 1902 году перешел с двудольного размера на четырехдольный. Выступая в борделях и барах, он начал отбивать ногой о твердый деревянный пол второй пульс исполняемой мелодии, который был не очень явственным, но вполне ощутимым. Это и стало, по его словам, началом джаза. Мортон до конца жизни настаивал на том, что именно ему принадлежит приоритет изобретения джаза.

Ряд новоорлеанских пионеров джаза категорически указывал на то, что исполнение двудольного рега как четырехдольного стало тем переломным фактором, за которым последовало превращение регтайма в джаз. Известный белый контрабасист Стив Браун, выступавший в 1920-х годах в составе многих известных ансамблей, писал по этому поводу следующее: «В кварталах красных фонарей исполнялась в основном медленная музыка к танцу дрэг, мелодии песен плантаций, а также и то, что сами мы называли музыкой для вихляния задом», например «Saint Louis Blues». Все это исполнялось в четырехдольном размере вместо двудольного, который использовался бы, играй мы в стиле рега" . По его словам, «джазовая лихорадка» началась с 1905 года.