Валентин Пушкин - Из единой любви к Отечеству

"...В передней горнице находилось несколько адъютантов, я подошла к тому, чье лицо мне показалось лучше других, это был Дишканец: "Доложите обо мне главнокомандующему, я имею надобность до него". - "Какую? Вы можете объявить ее через меня". - "Не могу, мне надобно, чтобы я говорила с ним сама без свидетелей..." Я вошла и не только с должным уважением, но даже с чувством благоговения седому герою, маститому старцу, великому полководцу. "Что тебе надобно, друг мой?" - спросил Кутузов. "Я желал бы иметь счастье быть вашим ординарцем во все продолжение кампании..." - "Какая же причина такой необыкновенной просьбы, а еще более способа, каким предлагаете ее?" Я рассказала, что заставило меня принять эту решимость и, увлекаясь воспоминанием незаслуженного оскорбления... между прочим я сказала, что... имея... репутацию храброго, офицера, я не заслуживаю быть угрожаема смертью... Я заметила, что при слове "храброго офицера" на лице главнокомандующего появилась легкая усмешка. Это заставило меня покраснеть, я угадала мысль его... и решила сказать все... Я сказала, что мне двадцать третий год и что Прусскую кампанию я служила в Коннопольском полку. "Как ваша фамилия?" - спросил поспешно главнокомандующий. "Александров!" Кутузов встал и обнял меня, говоря: "Как я рад, что имею наконец удовольствие узнать вас лично! Я давно уже слышал о вас. Останьтесь у меня, если вам угодно... Теперь подите к дежурному генералу Коновницыну и скажите ему, что вы у меня бессменным ординарцем".

Вскоре последовал приказ о производстве корнета Литовского полка Александрова в поручики.

* * *

Рана давала о себе знать ежедневными болями, появился сильный жар, и Дуровой пришлось распрощаться с главной квартирой, испросить отпуск и провести почти полгода на излечении. Вернулась она в строй весной 1813 года, когда русская армия, начала европейский освободительный поход. Уже по пути в действующую армию она узнала о смерти Кутузова и потому была вынуждена вновь возвратиться в свой полк.

Еще трижды пришлось Надежде Дуровой участвовать в боевых делах "при блокаде крепости Модлин в герцогстве Варшавском, равно при блокаде городов Гамбурга и Гарбурга".

20 марта 1814 года в расположение русских войск, осаждавших мощную крепость с тридцатитысячным гарнизоном, примчался фельдъегерь с радостным известием: "Париж пал!" Война была закончена "со славою для русского оружия", полки получили приказ о выступлении в Россию.

Грустно и тоскливо стало на душе. После полных напряжения боевых лет потянулись однообразные года обычной военной службы в глухих гарнизонах.

9 марта 1816 года Дурова решается подать в отставку. "Мне казалось, что вовсе не надобно никогда оставлять меча, а особливо в мои лета, что я буду делать дома! Так рано осудить себя на монотонные занятия хозяйством. Но отец хочет этого!.. Его старость!.. Ах! нечего делать. Надобно сказать всему прости!.. и светлому мечу, и доброму коню... друзьям!.. веселой жизни!.. учению, парадам, конному строю!.. скачке, рубке... всему, всему конец!.. Минувшее счастье!.. слава!.. опасности!.. шум!.. блеск!.. Жизнь, кипящая деятельностью!.. прощайте!"

Преполагала ли тогда Дурова, что ей суждено было прожить почти полвека одинокой, в полунищете, в глухом провинциальном городке Елабуге, сохранив навсегда привычку носить мужской костюм, так и не привыкнув к своему подлинному "я", вводя в смущение окружающих резким, с хрипотцой голосом, манерами держаться по-мужски и курить трубку. Об этом говорит и описание знакомства с Пушкиным в ее книге "Год жизни в Петербурге". "Впрочем, любезный гость мой приходил в приметное замешательство всякий раз, когда я, рассказывая что-нибудь, относящееся ко мне, говорила: "был!.. пришел!.. пошел!.. увидел!..". Наконец Пушкин поспешил кончить и посещение и разговор, начинавший делаться для него до крайности трудным". Когда Пушкин, уходя, поцеловал ее руку, Дурова покраснела, поспешно вырвала ее и воскликнула: "Ах, боже мой, я так давно отвык от этого!"

Пушкин сыграл в литературной жизни Дуровой, продолжавшейся, к великому огорчению, очень непродолжительно, едва ли не решающую роль, по достоинству оценив ее литературные дарования, тонкую наблюдательность, понимание природы, образность и живость языка. По поводу появления в пушкинском "Современнике" записок Дуровой Белинский заметил:

"В 1836 году появился в "Современнике" отрывок из записок Девицы-кавалериста. Не говоря уже о странности такого явления, литературное достоинство этих записок было так высоко, что некоторые приняли их за мистификацию со стороны Пушкина. Боже мой, что за чудный, что за дивный феномен нравственного мира героиня этих записок, с ее юношескою проказливостью, рыцарским духом, отвращением к женскому платью, к женским занятиям, с ее глубоко поэтичным чувством... И что за язык, что за слог у девицы-кавалериста! Кажется, сам Пушкин отдал ей свое прозаическое перо".

Пушкин оказал содействие в издании "Записок". "За успех, - писал он, можно ручаться. Что касается до слога, то чем он проще, тем будет лучше. Главное: истина, искренность".

Эти два качества будут всегда наполнять произведения Дуровой, а их было не так уж и мало, и каждое оставило свой неизгладимый след в литературе 30 40-х годов девятнадцатого столетия. Из-под ее пера выходит целый ряд повестей и рассказов, которые печатаются в "Библиотеке для чтения", в "Отечественных записках", в журнале "Сто русских литераторов", издаются отдельным четырехтомным изданием. И все же литературный труд внезапно обрывается. Трудно установить подлинные причины такого шага. Для жителей уездного городка Дурова еще многие годы продолжала оставаться отставным штабс-ротмистром Александровым, живущим одиноко в скромном деревянном домике, с тремя окнами на улицу и небольшим подворьем. В нем она и скончалась 21 марта 1866 года в возрасте 83 лет.

* * *

Более века спустя в архиве была найдена статья Дуровой, написанная в 1858 году, в которой Надежда Андреевна делилась мыслью о будущем русской женщины. Вот отрывок из нее:

"В наше время женщина скучающая, не умеющая найти себе занятие, утомленная бездействием, такая женщина более неуместна, чем когда-либо! Теперь более чем когда-либо нужны русскому обществу женщины деятельные, трудящиеся, разумно сочувствующие великим событиям, которые происходит около нас, и способные вложить свою лепту для того здания общественного блага и устройства, которое воздвигается общими усилиями".

Женщины 1812 года

Хрупкий лед трещал под тяжестью людей. Они искали спасения на правом берегу Березины.

Было брошено все: орудия, зарядные ящики, ружья, амуниция, фуры, кареты, телеги с награбленным.

В этом страшном нагромождении конских и людских трупов, замерзших и замерзающих людей был найден человек, сжимавший в посиневших руках, по всей вероятности, самый дорогой для него предмет.