Анатолий Житнухин - Газзаев

Вызывала опасение у соперников его постоянная зараженность на удар в прыжке или в падении. Как любого скоростного и умелого нападающего, его не щадили. На ногах он стоял крепко, но вот падать любил — вдохновенно и с артистизмом. При этом падения его не выглядели умышленными, да они и не были таковыми. Просто все на поле надо выполнять красиво — болельщики должны получать удовольствие.

«У меня нет оснований предположить, — писал Лев Филатов, — что он намеренно старается выделиться, обратить на себя внимание. Но так получается. Если о других мастерах уместно отозваться, что они дриблинг, финты и иные сложности применяют, то Газзаев их демонстрирует, блещет ими. Он создан для них, он их обожает, верит в них. И знает себе цену, как мастер всего тонкого, затейливого, с выкрутасами, с обманом, что хранится в заветных тайниках футбола».

Но горячий характер по-прежнему подводил: не всегда удавалось сдерживать себя в конфликтных ситуациях, часто апеллировал к судьям, нередко во время игры предъявлял претензии и к партнерам.

И все же при этом в глубине души Газзаев всегда был настроен по отношению к себе самокритично и после неудачных игр не только всегда тяжело переживал, но и пытался понять собственные ошибки. В одном из интервью еженедельнику «Футбол — Хоккей», состоявшемся вскоре после завершения игровой карьеры, еще, так сказать, по горячим следам событий, он так оценивал свои действия:

«Многим спортсменам свойственно оглядываться назад и вспоминать весь прошлый путь, расцвечивая его лишь приятными вехами из своей биографии. Думаю, эти слабости в конце трудной спортивной жизни простительны. Впрочем, и тут все зависит от характера. Футбольный характер у меня был ершистый. Я всегда, с любым соперником выходил играть и бороться за мяч до финального свистка. Никогда ни в одном матче, ни под кого не подстраивался. Сам не был равнодушным на поле и не терпел равнодушных и инертных рядом с собой. Меня часто упрекали в излишней придирчивости к партнерам, к соперникам, к арбитрам. Что поделаешь, до сих пор, даже сидя на трибуне, прокручивая в памяти тот или иной момент, не могу простить любому футболисту плохой пас партнеру, грубое нападение сзади, удары по ногам исподтишка, промах по воротам из выгодной позиции».

Явно возросший с приходом Газзаева атакующий потенциал «Локомотива» начал благотворно сказываться на результатах: в осеннем первенстве 1976 года команда смогла подняться на восьмую ступеньку итоговой турнирной таблицы, а в чемпионате 1977 года заняла шестое место. Для «Локомотива» той поры это было несомненным успехом. Появилась надежда, что команда наконец-то вышла из затяжного кризиса и приобрела способность соперничать с ведущими командами страны, может быть, сумеет даже выйти в призеры. Но этому не суждено было сбыться.

В следующем сезоне опять пошли неудачи, в клубе начались разборки, так как у высокого железнодорожного начальства возникли подозрения, что некоторые игроки, «простимулированные» соперниками, в отдельных встречах сознательно портили игру. Команду «затрясло», в ней поселилась склока, и много сил стало уходить на выяснение отношений, проведение собраний и порождающие нехорошие предчувствия встречи с руководством МПС.

Все закончилось тем, что вместо Волчка, который не имел достаточных оснований в чем-либо упрекнуть своих подопечных, старшим тренером назначили Виктора Марьенко. Тот оказался полным антиподом своего предшественника, сторонником жестких методов руководства, под которые Валерию подстраиваться было не просто. К тому же не добавляла душевного комфорта разладившаяся игра команды. Очередной сезон кончился тем, что «Локомотив» вновь опустился на дно турнирной таблицы, а через год и вовсе покинул высшую лигу, на этот раз — на долгое время.

И все же Газзаев к этому времени чувствовал себя уже довольно уверенно. Главное, был надежный тыл — верная спутница жизни Бэлла, с которой поженились в декабре 1976 года, после того как он закончил свой первый московский сезон. Свадьбу сыграли в Орджоникидзе, по осетинским обычаям. Сильно волновался Валерий в первые дни после того, как привез молодую жену в Москву — ведь большую часть времени ему приходилось проводить на базе и в поездках. К счастью, Бэлла быстро сдружилась со своей землячкой Эммой, вместе с которой учились в институте, и с Ириной — женой известного футболиста Николая Худиева. Вообще-то, с кем в ту пору свела судьба, с теми и остались — старая истина: с годами новых друзей редко приобретаешь.

Поддержка Баллы придавала сил в трудные минуты, а во время матчей именно ее хотелось порадовать в первую очередь. Правда, и в те годы, и значительно позднее, когда Валерий Георгиевич уже стал тренером, на стадион она ходила нечасто — слишком тяжелыми испытаниями это для нее оборачивалось. Когда, например, против Валерия применяли грубые подкаты, казалось, сама ощущала нестерпимую физическую боль.

Однажды, случилось это на стадионе «Локомотив», когда ждала первого ребенка, мужа унесли с поля на носилках. Сама не помнит, как оказалась тогда в служебном помещении — то ли в раздевалке, то ли в медпункте. Валера только удивился: «Как ты сюда попала?» — ведь знал, что она со своей стеснительностью ни за что не пойдет туда, куда не положено. Кажется, в тот раз врачам больше с ней помучиться пришлось — никак не могла прийти в чувство…

Когда «Локомотив» вступил в полосу неурядиц, было уже ясно: что бы ни случилось, как футболист Газзаев состоялся. Еще в 1976 году Валентин Николаев привлек его в молодежную сборную, доверив сыграть в финале чемпионата Европы против сильной команды Венгрии. Валерий доверие оправдал.

Выступив успешно в 1977 году, «Локомотив» был премирован турне по Турции. И здесь Валерий в непринужденной обстановке показал все, на что он способен, вызывая своими действиями восторги экспансивных местных болельщиков. В эти дни он впервые обратил на себя внимание иностранных специалистов. Талантливого форварда вздумало заполучить руководство популярного турецкого клуба «Фенербахче», которое прибыло на переговоры в гостиницу с чеком на полтора миллиона долларов. Но тогда подобное приглашение лишь потешило самолюбие игрока — мысль покинуть родину и в голову не могла прийти.

А в конце лета 1978 года последовало приглашение от Н. П. Симоняна, на этот раз — в первую сборную страны. Дебют состоялся в Тегеране 6 сентября и получился неудачным: едва вышел на поле в игре против сборной Ирана, заменив Георгия Ярцева, как получил тяжелую травму — перелом ключицы. Но Симоняну его игра явно импонировала, и в конце года Газзаев в составе сборной СССР совершил поездку по Японии. Случилось это уже после того, как он принял приглашение из московского «Динамо», которое возглавлял в то время Александр Александрович Севидов.