Александр Бучин - 170000 километров с Г К Жуковым

Г. К. Жуков был вынужден в конце июля 1943 года снова поправлять дела этого самого "стратега", подвергая свою жизнь смертельной опасности. Об этом, собственно, вы рассказали в своей книге о Жукове.

Н. Я.: Тогда случилось вот что. В конце июля 1943 года на болховском и орловском направлениях развернулись тяжелейшие сражения. 26 июля в полосе 11-й гвардейской армии ввели в бой 4-ю танковую армию с задачей совместно прорвать вражескую оборону. С самого начала мы понесли тяжелые, малооправданные потери. 4-я ТА армия потеряла 84 процента танков Т-34 и 46 процентов танков Т-70, всего в армии было 652 танка. Продвижение было не столь значительным и куплено чрезмерной ценой. Тем не менее Баграмян представил достигнутое великой победой в докладах в Ставку. Далее я написал в своей книге: "Через много лет (он) рассказал, что из этого получилось. Оставив за скобками неумеренно оптимистические реляции в Москву, Баграмян сообщает: "28-го (июля) был важный разговор по ВЧ с Верховным Главнокомандующим. Он выразил удовлетворение действиями армии в Орловской операции и выделил нам крупное пополнение, чтобы поддержать наступление". Окрыленный Баграмян отправился в войска, чтобы форсировать наступление. От этого занятия его внезапно оторвал срочный вызов на КП армии, куда совершенно неожиданно прибыл Жуков. Прибыл на два дня в эту армию, оставив Воронежский фронт.

"Когда я прилетел на КП, - писал Баграмян, - то понял, что Георгий Константинович явно не в духе. Мое радужное настроение, вызванное похвалой Верховного и его обещанием помочь пополнением, как рукой сняло. Довольно сухо поздоровавшись, маршал резко спросил:

- Как это ты, Иван Христофорович, опытный генерал, уговорил своего командующего фронтом Василия Даниловича Соколовского принять явно неправильное решение - ввести 4-ю танковую армию на неблагоприятном для массированных действий танков болховском направлений, а не на хатанец-ком, где явно можно было бы добиться гораздо больших успехов? Идет третий год войны, пора бы уже научиться воевать и беречь людей и технику!"

Большой дипломат в погонах с пресловутым кавказским красноречием сумел отвести справедливые упреки прямодушного маршала, открыв, что он-де собирался действовать именно так, как того требует Жуков, но его не послушались и т. д. Дело кончилось тем, что Жуков отправился в 4-ю танковую армию, а "позже я узнал, - заканчивает Баграмян,- с каким искренним желанием помочь Георгий Константинович, порою рискуя жизнью, осматривал самые важные участки фронта наступления - 4-й танковой армии". Весь опыт и сердце маршала-солдата восстали против того, чтобы бушевавшее здесь и на сопредельных фронтах жесточайшее сражение превратилось еще и в самое кровопролитное".

А. Б.: Баграмян пишет, что Жуков "помогал" ему, а как именно это делал, "позже я узнал". Я видел все это собственными глазами, в каком виде маршал возвращался с передовой. Кто мешал самому Баграмяну ползать по передовой, толстый живот? У него были солидные "социалистические накопления", как говаривали тогда о толстобрюхих. Георгий Константинович не взял с собой на рекогносцировки этого командарма. Я был свидетелем только отдаленных раскатов жуковского гнева, когда он вышел из штаба и цыкнул на Баграмяна, на полусогнутых сунувшегося было за ним. Откровенно говоря, мне до слез было жалко Георгия Константиновича. Ослепленный яростью, он отправился туда, где мог быть поражен ружейно-пулеметным огнем. И чего ради? Выправлять упущения генерала, смахивавшего внешним видом и повадками на кавказского шашлычника. Между тем издана только одна книга Г. К. Жукова - его "Воспоминания и размышления", а в библиотеках я видел целую полку, заставленную "трудами" Баграмяна и о нем. Вы, профессор, историк, возьметесь объяснить это?

Н. Я.: Вы подняли очень серьезный и трудный вопрос, подметив то, что привело сегодня к большой беде для России - сознательно умаляли русское в угоду другим народам. Как только повернулся язык у Баграмяна утверждать, что Жуков-де "помогал" ему! Первый заместитель Верховного Главнокомандующего "помогает" посредственному командарму, напрасно загубившему людей и технику!! Мы, русские, сами раскормили высокомерие инородцев в отношении нас.

В биографии Жукова я у же попытался ответить на вопрос, волнующий ныне вас, когда коснулся бесцеремонного извращения роли Жукова в наших официальных изданиях о Великой Отечественной войне, вышедших при Хрущеве и Брежневе. Итак: "В 1955 году, например, Маршалом Советского Союза стал И. X. Баграмян, спустя десять лет после окончания войны. В редакционной комиссии (упомянутых официальных публикаций) он повел себя по-маршальски, да еще опираясь на нетленную ценность принципов социалистического интернационализма. Отметить вклад-представителя небольшого народа у нас святое дело".

Доотмечались до того, что эти самые "малые народы" стали гнать нас, русских, в шею с земель, обильно политых кровью и потом поколений наших предков, разрушая историческое русское государство. Со скандалами, оскорблениями и на каждом шагу взывая к Западу вмешаться в наши дела.

Харьков - Киев - Карпаты

А. Б.: С победы на Курской дуге открылось наше почти безостановочное наступление, которое привело Красную Армию в Берлин. Мы за два года войны натерпелись и насмотрелись на деяния захватчиков на советской земле. Последний красноармеец отлично знал, с каким врагом имеет дело. Разговоры о классовом брате, немецком пролетарии, из-под палки поднявшем оружие против социалистического Советского Союза, давно угасли. Каждый в армии знал: лучший немец - мертвый немец. Убей фрица, иначе он погубит твою Родину и тебя. Каждый освобождаемый километр родной земли убеждал -иного не дано.

На войне разрушения неизбежны. Так поначалу решали мы, освобождая в 1941-1942 годах русские города, села и деревни. Впрочем, уже тогда поражал размах разрушений, бессмысленных и жестоких. Но с лета 1943 года виденное раньше померкло по сравнению с тем, что мы видели теперь. Немцы, если их не выгоняли стремительным ударом, методически разрушали и сжигали все. Они оставляли Красной Армии и русскому народу после себя обезображенную землю, без преувеличения скажу - пустыню. Теперь мы знаем - то была директива гитлеровского руководства: при отступлении следовать принципу "выжженной земли". Ужасающие последствия Жуков вскоре увидел собственными глазами.

3 августа жуковские Воронежский и Степной фронты перешли в решительное наступление (операция "Румянцев"). Уже утром 5 августа Красное знамя водрузили в освобожденном Белгороде. Георгий Константинович объехал город еще тогда, когда продолжались бои на его окраинах. Он не уставал негодовать - немцы разрушали Белгород квартал за кварталом, не пощадив ни школ, ни детских садов. Они вызывающе повели войну на уничтожение всего русского достояния.