Алексей Шишов - Минин и Пожарский

Положение русского войска осложнялось еще и тем, что в нем не было согласия — Пожарский не мог с полной уверенностью положиться на казачьи отряды Трубецкого. А во время боя в случае вылазки кремлевского гарнизона ополченцы могли оказаться между двух огней. Приближение Ходкевича с войском в Кремле заметили с колокольни Ивана Великого. Осажденные возликовали: появилась надежда на скорое освобождение, на избавление от голодной смерти. Струсь и Будила привели свои полки в боевую готовность. Лазутчики Ходкевича сумели в тот же день проникнуть за крепостные стены и сообщить Струсю план гетмана на предстоящее сражение. Предполагалось, что, в то время как войска Ходкевича атакуют земское ополчение, осажденные должны выйти из-за крепостных стен и ударить в тыл русских.

Следовательно, интервенты имели не только более выгодное расположение своих сил, но и некоторое численное превосходство, которое в коннице, например, было очень заметно. Необходимо отметить и их лучшее вооружение, и большее количество профессиональных воинов и опытных военачальников. Поляки видели свое превосходство. Так, пан Будила с издевкой писал Дмитрию Пожарскому: «Лучше ты, Пожарский, отпусти к сохам своих людей».

Зато важным преимуществом ополченцев был высокий воинский дух ратных людей — патриотов, сражавшихся за родную землю, за освобождение Российского государства, своей столицы от иноземных захватчиков. Русские воины приносили присягу; «Стояти под Москвою и страдати всем… и битись до смерти».

Воины гетмана, сознавая, что в разоренной Москве их ждет не богатая добыча, а ожесточенное сопротивление, не могли похвастаться энтузиазмом в своих рядах. За их спиной, в Варшаве, усилилось недовольство королем Сигизмундом III, обещавшим быстрый успех и большие богатства покоренной России, а в действительности в ней завязшим. Даже такой успех, как захват Смоленска, достался Польше слишком дорогой ценой. Поэтому авантюрная политика короля имела в Речи Посполитой немало противников, часть которых выступала за поддержание добрососедских отношений с Российским государством.

Надо отдать должное Дмитрию Михайловичу Пожарскому — воеводе русского войска, правильно определившему направление главного удара противника. Гетман Ходкевич, как и предвиделось, решил прорываться в Кремль по Смоленской дороге в направлении Чертольских и Арбатских ворот. Поэтому навстречу врагу, к Новодевичьему монастырю, командование ополчения заблаговременно выслало конницу, а пехота изготовилась к бою на валу Стародума (Деревянный город), используя окопы. Были усилены и сторожи, наблюдавшие за западным фасом Кремлевской стены.

Казаки Трубецкого выступили к Крымскому двору, расположенному недалеко от Калужских ворот, с целью преградить путь врагу в Замоскворечье. Посланные вечером 21 августа в помощь Трубецкому пять конных сотен ополченцев заняли позицию на правом берегу Москвы-реки южнее Крымского двора.

К утру 22 августа войско гетмана Ходкевича перешло Москву-реку у Новодевичьего монастыря и изготовилось к бою. Свой удар Ходкевич наносил по левому флангу ополчения у Чертольских ворот. Здесь Пожарский построил свои войска таким образом: конные сотни выдвинул вперед, а стрельцов и пеших ратников расположил в окопах Земляного вала.

Сражение качалось рано утром, в первом часу дня. (Часы дня в начале XVII века в России считались от восхода, а часы ночи — от захода солнца.) Имея значительное превосходство в коннице, Ходкевич бросил свои отряды против сотен русских, изготовившихся к бою в районе Девичьего поля. Польским тяжело оснащенным гусарам противостояла хуже вооруженные, но более подвижные русские всадники. Бой сразу принял упорный характер, Противники попеременно теснили друг друга. Атаки производились то одной, то другой стороной и долгое время не давали результата.

Бой конницы продолжался семь часов. В конце концов, имея количественное и качественное превосходство, польская конница начала теснить конные ополченские сотни, и им пришлось отступить в направлении Чертольских ворот.

В результате кровопролитного боя противник подошел к Земляному валу. Наступили критические часы сражения. Стремясь развить наметившийся успех, Ходкевич ввел в дело наемную пехоту, до этого помогавшую коннице лишь частью сил. Пехота интервентов во взаимодействии с конницей пошла на штурм Земляного вала.

Профессиональные наемные солдаты, имевшие большой военный опыт и сноровку, сбили ополченцев с вала (хотя и понесли при этом немалые потери) и заставили их отступить в пределы Земляного города, где ожесточенный бой продолжался на улицах среди развалин.

Главный свой удар Ходкевич снова наносил по левому флангу русских войск, прижав их к берегу Москвы-реки. Пожарский, держа в своих руках все нити управления войсками и видя, что сражение переместилось на городские улицы, приказал ополченской коннице спешиться. Это он сделал по двум соображениям. Во-первых, в Деревянном городе, где было много окопов, развалин, различных укреплений, конница не могла эффективно действовать, как в поле, и несла неоправданные потери; во-вторых, спешивая конницу, князь Дмитрий преследовал еще одну важную цель — он решил усилить свою пехоту, которая вела ближний бой. Из окопов русские ратники залпами били по наемникам, а затем сходились врукопашную.

В разгар сражения у стен Белого города полковник Струсь решил нанести удар в тыл ополчения и соединиться с войсками Ходкевича. Но отряд, который Пожарский заранее выделил для защиты Чертольских ворот с тыла, и сторожи ополчения отбили атаку. В этом бою на глазах Кузьмы Минина был убит его любимый племянник — бесстрашный воин Фотим Еремкин. С трудом удалось отряду костромичей, которым предводительствовал ремесленник Ремень, загнать поляков обратно в Кремль. При этом интервенты понесли большие потери.

Неудачно закончилась также вылазка поляков в районе Водяных ворот (около теперешнего Каменного моста). Несмотря на то что со стен Кремля обстреливали ополченцев из пушек, они не только не отступили, но и захватили у противника знамена, многих поляков перебили, а остальных заставили повернуть вспять. Сторожи ополчения выполнили свою задачу, не позволив осажденному гарнизону в разгар сражения нанести удар в спину русских войск.

В то время как ополчение Пожарского вело упорный, тяжелый бой с интервентами и очень нуждалось в помощи, князь Трубецкой со своими казаками бездействовал. Он стоял на правом берегу Москвы-реки и спокойно наблюдал, как русские ратники, истекая кровью, героически отражали беспрерывные вражеские атаки.