Кеннет Славенски - Дж.Д. Сэлинджер. Идя через рожь

У Бернетта были все основания принимать деятельное участие в судьбе романа — в письмах к нему Сэлинджер неоднократно заверял редактора, что задуманная книга предназначена издательству «Стори пресс», и никому больше.

«Стори пресс» тем временем, дабы расширить ассортимент н поднять тиражи выпускаемых книг, вступило в партнерские отношения с крупным, располагающим внушительными средствами издательством «Липпинкотт пресс». Партнерство обещало взаимную выгоду: среди авторов «Стори пресс» было множество перспективных и уже прославившихся писателей, и «Липпинкотт» со своей стороны имело в своем распоряжении капитал и издательские мощности. Чтобы еще более упрочить репутацию, а с ней и финансовое положение «Стори пресс», Бернетту нужен был настоящий бестселлер. И тут он очень полагался на Сэлинджера.

Впрочем, поводов для беспокойства у Бернетта хватало. Начать с того, что Сэлинджер был мастером небольшого рассказа и пасовал перед более крупными формами. Так, «Детский эшелон» долго не давался ему во многом оттого, что вместо привычных двенадцати страниц эта вещь растянулась у него на целых двадцать пять. Именно объемом рассказа Сэлинджер объяснял свою неудачу с ним *.

Зная за Сэлинджером такую особенность, Бернетт не был уверен, что тот вытянет целый роман. Сам Сэлинджер тоже испытывал некоторые сомнения и поэтому решил писать книгу частями. К марту 1944 года у него было уже шесть завершенных фрагментов — ни один из них он Бернетту пока не показывал.

Располагая достаточно богатым материалом, Сэлинджер колебался: дописывать роман или опубликовать готовые фрагменты в виде самостоятельных рассказов. До высадки в Нормандии оставалось совсем немного времени, когда Бернетт придумал способ положить конец его колебаниям и подтолкнуть к завершению большой книги.

Четырнадцатого апреля Бернетт предложил Сэлинджеру издать сборник рассказов. По его замыслу, сборник должен был называться «Молодые люди», как самый первый из опубликованных Сэлинджером рассказов, и состоять из трех частей. В первую он предлагал включить «рассказы о молодых людях накануне войны, во вторую — так или иначе связанные с армией, а в последнюю — одну-две послевоенные вещи»'.

Намерение Бернетта включить в третью часть сборника всего «одну-две вещи» означает, по всей видимости, что весь сборник должен был состоять из уже написанных, а то и опубликованных произведений. Тем самым за бортом оставались рассказы, где повествование ведется от лица Холдена Колфилда.

В том же письме Бернетт предупреждал Сэлинджера, что от судьбы сборника в значительной мере зависит его писательская судьба: если книжка провалится, это может привести Сэлинджера к творческому краху. «С другой стороны, — продолжал свою мысль Бернетт, — в случае успеха она поможет читателям дождаться завершения романа».

Сэлинджер писал в ответ, что к изданию сборника он относится с опаской, поскольку понимает, сколь невысоки литературные достоинства его рассказов и какими последствиями может обернуться провал его первой книги. Но при этом саму идею сборника от не отверг и даже предложил восемь рассказов, которые могли бы в него войти. В целом ответ Сэлинджера, как и письмо Бернетта, написан в несколько неопределенном ключе. Зато о романе про Холдена Колфилда он пишет иполне конкретно: работа над ним застопорилась, но шесть фрагментов уже полностью готовы. Литературным агентам он эти тексты не отправлял, потому что «они, — пишет Сэлинджер, — нужны мне самому».

Среди упомянутых Сэлинджером шести фрагментов романа (которые он запросто называл также рассказами) один был озаглавлен «Я сошел с ума». В декабре 1945 года он был напечатан в «Кольере», а впоследствии лег в основу двух глав «Над пропастью во ржи»: в одной из них исключенный из школы Холден навещает преподавателя истории мистера Спенсера, в другой — тайком пробирается в комнату Фиби.

Между рассказом «Я сошел с ума» — в том виде, в каком он увидел свет в журнале «Кольере», — и соответствующими главами «Над пропастью во ржи», при почти полном сюжетном сходстве, есть некоторые интересные отличия. Эти отличия многое говорят о становлении романа — если начинать ему отсчет от первого колфилдовского рассказа «Небольшой бунт на Мэдисон-авеню».

Если в «Небольшом бунте» повествование ведется от третьего лица рассказчиком, не принимающим участия в описываемых событиях, то в «Я сошел с ума» рассказчик — сам Холден Колфилд. Но при этом рассказ Холдена еще не является потоком сознания — для этого ему недостает спонтанности. Герой-рассказчик в «Я сошел с ума» тщательнее подбирает слова, и во многих случаях речь его точнее и поэтичнее, чем у Холдена Колфилда в романе.

Кульминационный момент в этом рассказе (так же как в «Дне перед прощанием») наступает, когда герой проникает в детскую спальню. Он медлит рядом со спящей Фиби, но озарение снисходит на него у кроватки другой сестренки, Виолы, которая больше ни в каких произведениях о Колфилдах не упоминается. Виола, крепко спящая в обнимку с игрушечным Дональдом Даком, недавно воспылала странной для ребенка любовью к оливкам из коктейля. Холден об этом помнит, он принес ей несколько ягодок и выложил их на спинке ее кроватки. «Одна оливка упала на пол, — рассказывает он. — Я поднял, но на нее налип сор, и я сунул ее себе в карман. А потом ушел». Простой жест Холдена, прячущего от Виолы испачканную оливку, может символизировать осознание им невинности маленькой сестренки и желание защитить ее чистоту. Это осознание является вместе с тем признанием Холденом собственной вины. «Чего уж там, все вокруг были правы, а я не прав», — произносит он фразу, которой нет в романе.

В рассказе «Я сошел с ума», четвертом из колфилдовского цикла, Сэлинджер среди прочего развивает темы, впервые затронутые им в «Дне перед прощанием». К такому же, как и у Бэйба, восхищению детской чистотой у Холдена присоединяется ощущение духовного родства с маленькими сестрами. Если Бэйбу приходится объяснять, что за узы связывают его с Мэтти, то герою рассказа «Я сошел с ума» этого делать не надо — читателю и так все очевидно. Здесь, в этом рассказе, впервые проявляется такая замечательная особенность писательского таланта Сэлинджера, как умение заставить героя непосредственно обращаться к читателю. Ей, этой особенности, в значительной мере и обязан своим ошеломительным успехом роман «Над пропастью во ржи».

Рассказу «Я сошел с ума», при всех его достоинствах, подлинности и нежности, пока не хватает обаятельной духовной мощи романа. Преклонению Холдена перед невинной красотой Виолы еще далеко до откровения. Той неразрывной связи, которая соединит Холдена с Фиби и Алли в «Над пропастью Во ржи», только предстоит образоваться. Но прежде самому Сэлинджеру придется пройти сквозь испытания, которые преобразят его душу.