Евгений Пфиценмайер - В сибирь за мамонтом. Очерки из путешествия в Северо-Восточную Сибирь

До полуметра длиною щетинистые волосы уже плохо держались на коже. Только что вынутые из земли они были красновато-коричневого цвета, обсохнув же, принимали несравненно более светлый оттенок. Кроме них на коже находилась еще короткая, желтоватая мягкая шерсть. Окружавшая труп земля была местами сплошь покрыта как отдельными, так и сбившимися в клубки волосами. Свисавшие по обе стороны трупа лоскутья кожи еще имели на себе в некоторых наилучше защищенных местах остатки волосяного покрова.

Лучше всего сохранилась кожа нижней части туловища. Это объяснялось тем, что вся она находилась под защитой земли. Но и здесь волосяной покров уже успел отделиться от тела.

Огромные количества щетины и короткой мягкой шерсти были собраны нами лишь после удаления трупа.

Много трудов стоило нам рассекание еще замерзшей правой передней ноги между лопаткой и плечевой костью. Взрезав до кости мускулатуру плечевой кости, я установил находившийся в средней ее части перелом. Вокруг места перелома, в области мускулов, связок и жира, мною было обнаружено сильное кровоизлияние.

Перелом этот, так же, как и установленный нами позднее двойной перелом таза, несомненно, произошел при падении животного. И во втором случае тоже имело место сильное кровоизлияние.

Мы бы очень охотно забрали с собою всю ногу целиком, но наши помощники запротестовали. Они заявили, что тяжесть ее непомерно велика для одной оленьей запряжки. Действительно, при разборке на части мамонта необходимо было считаться и с этими обстоятельствами.

Рис. 27. Покрытая волосами левая нога мамонта.

Для того чтобы не нанести ущерба дальнейшим анатомическим исследованиям, я разделил обе передние ноги в локтевом сочленении. Благодаря этой операции вес их настолько уменьшился, что явилась возможность погрузить их на запряженные парой оленей сани. Каждая нога потребовала, конечно, отдельных саней.

Если не считать плохо державшегося волосяного покрова, обе передние ноги оказались, вплоть до подошвы, в великолепном состоянии. Левая была согнута не только в локтевом сочленении, но и в запястье. Мы тщательно забинтовали обе эти конечности, чтобы сохранить еще находившуюся на них шерсть.

Впоследствии из привезенных нами мягких частей животного в Академии были приготовлены препараты связок, нервов и мускулов. Кровеносные сосуды даже поддались инъекции[20]. Это лучше всего показывает, в каком великолепном состоянии прибыл наш мамонт в далекий Петербург!

Обе передние ноги, так же как и все прочие отделенные нами части мамонта, были зашиты в бычачьи и конские шкуры и снова выставлены на мороз. Этим простейшим способом хранения необходимых нам частей мамонта мы были обязаны лишь суровым сибирским холодам. А между тем наши заботливые петербургские коллеги немало ломали свои головы, придумывая способы консервирования трупа. По распоряжению назначенной Академией комиссии мы тащили с собой на Березовку множество, как теперь выяснилось, совершенно ненужных нам веществ.

Здесь, в тундре и тайге, мы могли в течение ближайших пяти месяцев быть совершенно спокойными относительно сохранности нашего сокровища. Нам важно было лишь прибыть в Петербург до наступления весенних оттепелей.

Очищая левую переднюю ногу от прилипшей к ней земли, я заметил, что она имеет ненормальное количество одевающих кончики пальцев копыт. Как общее правило хоботные имеют их пять. Что же касается нашего мамонта, то я на обеих его передних ногах нашел лишь по четыре рогообразных и к тому же слабо развитых утолщения.

Позднейшие исследования привели к ошеломляющим результатам. В Академии были внимательно рассмотрены как ноги нашего мамонта, так и семь штук передних и задних ног прежде найденных остатков этих животных. Оказалось, что сибирский мамонт обладает всего лишь четырьмя пальцами. Следовательно, нога его является по сравнению с ногами прочих слонов наиболее специализированной.

Раскопки наши приближались к концу. Большая часть трупа, уже упакованная и снова замерзшая, лежала в находившейся за нашей избой палатке. Ее оберегала чуткая собака Явловского.

Между желудком и частично сохранившейся грудобрюшной преградой мы нашли большое количество свернувшейся крови. Она была собрана в мешок и вместе с остальным нашим грузом доставлена в Петербург. В замерзшем состоянии эта кровь напоминала сухой и грубый песок. Легко растворяясь в воде, эти темно-коричневые шарики окрашивали ее в мутно-красный цвет.

Многие русские и немецкие специалисты подвергли ее впоследствии серологическому исследованию по методу Уленгута. Этим путем им удалось установить кровное родство мамонта с его ныне живущим родственником — индийским слоном.

Рис. 28. Часть мамонта.

За три дня до окончания работ мы проделали две важные операции. Вся тяжесть трупа покоилась на горизонтально вытянутых задних ногах. После уборки большей части тела они лежали перед нами подобно двум огромным колоннам. Мы особенно бережно их раскапывали, так как стремились не повредить еще сохранившуюся на них шерсть. Утром я отделил от тела левую, а после полудня правую задние ноги. Обе они были разрезаны нами в коленных сочленениях. Длина от подошвы до колена достигала 1,24 метра, а вес каждой из них равнялся ста шестидесяти килограммам. Длина бедер равнялась 1,30 метра. А между тем березовский мамонт являлся лишь средней величины представителем этого вида!

Состояние мягких частей обеих задних ног оказалось великолепным. Мы поместили часть левой ноги в специально припасенный нами высокий стеклянный сосуд с алкоголем.

Разрезая превышавшую по толщине два пальца кожу, огромные куски мяса или, наконец, гигантские кости конечностей, я прибегал к помощи невзрачного, но незаменимого в подобных случаях якутского ножа. Ловкие якуты выковывают их из ими же самими добываемой руды. Крепко сидя в своей рукоятке, ножи эти при значительной твердости обладают вместе с тем и поразительной гибкостью. Клинок их почти что никогда не ломается. Кроме того они чрезвычайно остры. Среди привезенных мною препаровальных инструментов находилось, правда, большое количество ножей. Все они один за другим погибли при первых же попытках разрезать труп, а примитивный ножик якутского происхождения служил нам до самого конца экспедиции.

Поломанный в двух местах таз был освобожден от окружавшего его мяса. Нам очень не хотелось разрезать покрывавший часть брюха и седалища большой кусок кожи. Решено было везти его в Петербург целиком.