Борис Духон - Братья Старостины

Этой же версии придерживался и Эдвард Радзинский в своей книге «Сталин»: «Главное соперничество в футбольной жизни страны шло между двумя клубами: „Динамо“ (клубом НКВД) и „Спартаком“ (командой профсоюзов)… В дни встреч этих команд на стадионе в правительственной ложе появлялся руководитель НКВД. Сначала это был Ягода. Но расстреляли Ягоду, и в ложе стал появляться маленький Ежов. Расстреляют Ежова, и в ложе появится Берия. Все они свирепо болели за команду „Динамо“ и ненавидели Николая Старостина — основателя и главу „Спартака“». По мнению Радзинского, замешенная на ревности ненависть особенно усилилась после того, как сборная басков обыграла динамовцев, а от «Спартака» потерпела единственное поражение.

В чем слабые стороны футбольной версии ареста? Да хотя бы в том, что еще в советские времена исследователи, среди которых был и известный спортивный журналист Аркадий Галинский, пытались отыскать документальные подтверждения тому, что Берия играл в футбол на организованном уровне. И не нашли ничего — ни в протоколах матчей, ни в публикациях. Конечно, можно предположить, будто глава чекистского ведомства вдруг пожелал уничтожить все следы своего пребывания на футбольном поле, но для чего бы ему это понадобилось?

Радзинскому было свойственно гиперболизировать многие вещи, а потому вряд ли можно согласиться с его фразой: «Старостина знала вся страна. Наверное, после Сталина и Ленина это была самая знаменитая фамилия». Не думаем, что меньше популярен в народе, нежели спортсмены, был, например, летчик Валерий Чкалов. Но и познания автора непосредственно в футбольной теме вызывают большие сомнения: слишком много чисто «футбольных» ошибок в его книге. (Взять хотя бы такое утверждение: «В 1936 году ошеломляющим событием для СССР были не процессы — страна жила приездом футболистов-басков». На самом деле их турне по Советскому Союзу состоялось годом позже, в 1937-м. Или еще пассаж: «Сталин велел выиграть. Ежов предложил выпустить на поле „Спартак“. Он понимал — поражение от басков станет концом команды». Но ведь против сборной Басконии под флагом «Спартака», по сути, выступала сборная СССР, и огромный вклад в победу внес Григорий Федотов, приглашенный из «Металлурга». Да и вообще, что тут можно обсуждать, если, по словам Радзинского, «20 мая 1942 года Старостин проснулся от яркого света. Пистолет в лицо — и крик: „Встать!“ Его вывели, втолкнули в машину, отвезли на Лубянку». В указанный день разбудить Николая Петровича пистолетом, конечно, могли, а вот отвезти на Лубянку — вряд ли. Ведь он уже находился там без малого два месяца, поскольку был арестован 21 марта.)

Нельзя относиться всерьез и к публикации Аллы Боссарт в «Новой газете»: «В 1941 году, после матча в Германии, всех братьев арестовали как немецких шпионов». Это было напечатано в 2001-м, а девять лет спустя подобное же дилетантство проявил журнал «Телесемь»: «Братьев Старостиных посадили как немецких шпионов после матча в Германии». Опять не совпадает дата ареста, да и в Германии ни у «Спартака», ни у сборной страны никаких матчей не было. К тому же, напомним, к началу сороковых из всего квартета на поле оставался только Андрей: Николай и Александр завершили карьеру по возрасту, Петр — по травме.

Еще дальше пошел в приложении к «Новой газете» Александр Меленберг, опубликовавший материал «Личные состояния братьев Старостиных». Но его тезис «Версия ареста — ипподром» нельзя воспринимать иначе как плод воспаленной фантазии. По информации автора, полученной якобы от анонимных завсегдатаев бегов, братья-де контролировали ипподром, а потому имели огромные теневые доходы. Однако из всей четверки регулярно играл на тотализаторе только Андрей, причем с переменным успехом. Александр иногда бывал вместе с ним, а Николай и Петр вообще не интересовались бегами.

Между тем в рассекреченных документах имеется «Спецсообщение Л. П. Берии И. В. Сталину о „профашистских“ настроениях среди спортсменов» от 19 марта 1942 года. Вот его текст:

Сов. секретно

№ 444/6

ЦК ВКП(б) товарищу СТАЛИНУ

НКВД СССР располагает материалами, свидетельствующими о профашистских настроениях и вражеской работе[2] спортсменов: Старостина Николая Петровича, члена ВКП(б), председателя Московского городского общества «СПАРТАК»; Старостина Андрея Петровича, члена ВКП(б), директора фабрики «СПОРТ и ТУРИЗМ», и Старостина Петра Петровича, члена ВКП(б), директора Производственного комбината об-ва «СПАРТАК».

В 1937–1938 гг. следствием по делу ликвидированной шпионской организации, созданной сотрудником немецкого посольства в Москве фон Хервардом среди работников физкультуры и спорта, была установлена причастность СТАРОСТИНЫХ Николая и Андрея к данной организации.

Арестованные участники этой организации Стеблев В. Н., Рябоконь В. Н. и Кривоносое С. Г. на следствии показали, что Старостин H. П. был связан с Хервардом и выполнял его задания шпионского характера.

Стеблев В. Н., Рябоконь В. Н. и Кривоносое С. Г. свои показания на суде подтвердили и осуждены.

В ходе дальнейшей разработки были получены сообщения о том, что Старостин Н. П. и его братья антисоветски настроены и распространяют клеветнические измышления в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства.

В момент напряженного военного положения под Москвой Старостины Николай и Андрей, распространяя среди своего окружения пораженческие настроения, готовились остаться в Москве, рассчитывая в случае занятия города немцами занять руководящее положение в «русском спорте».

Политические настроения Старостиных в этот период времени характеризуются следующими высказываниями.

Старостин Андрей среди близких ему лиц заявил:

«Немцы займут Москву, Ленинград. Занятие этих центров — это конец большевизму, ликвидация советской власти и создание нового порядка…

Большевистская идея, которая вовлекла меня в партию в 1929 году, к настоящему времени полностью выветрилась, от нее не осталось и следа».

Специальными мероприятиями, проведенными в ноябре 1941 года, были зафиксированы следующие высказывания Старостина Николая и членов его семьи:

Старостин И. — «11-й день наступления немцев, ну, через недельку они будут здесь. Нам надо поторопиться с квартирой и завтра все оформить».

«…если брать комнаты, то только у евреев, потому что они больше не приедут сюда».

Жена — «…Голицыно находится в 10 километрах от Москвы, Лялечка (дочка Старостина) идет учить немецкий язык, я тоже поучусь, а то немцы придут, а я и говорить не умею…»

Старостин: «Да, жизнь наступает интересная».