Ян Гамильтон - Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны

Несмотря на то что все признавали русскую стрельбу крайне плохой, все-таки местность была настолько открыта и темные мундиры японцев настолько выдавали их сомкнутые построения, что они несли некоторые потери от огня, в особенности при переправе через р. Айхо. Потери эти были не особенно велики, однако заставили японцев задержаться и даже в некоторых местах отступить. Японцы в этот период кампании были еще не те, которыми стали потом, когда начали свое наступление на Ляоян. Сами японские офицеры говорили, что со времени сражения на р. Ялу доверие их к своим силам и уверенность в непременной победе удвоились. Они отступили, но недалеко и очень спокойно. План японцев состоял в том, чтобы не довести дела до атаки позиции, продолжая бой на некоторой дистанции до тех пор, пока обходное движение 12-й дивизии не окажет своего действия. Тут случилось то же, что было с шотландцами Гордона при Дорнкопе (Doornkop)[14], однако офицеры и люди быстро уяснили себе, что огонь слишком силен, чтобы выдержать этот поединок, и что нет другого исхода, как идти вперед или отступить. По всей линии бессознательно повели наступление. Оно было безуспешным, пока на левом фланге 2-я дивизия не захватила Чиулиенченг и западную часть Сурибачиямы. Тогда противник был вынужден начать поспешное отступление, и в то же время русский левый фланг у Секийо (Sekiyo) стал отходить к югу до Хаматона и к юго-западу в направлении к Пекинской дороге. Судя по описанию этой части сражения в японских газетах, можно прийти к заключению, что русские начали отступление вследствие обхода их левого фланга 12-й дивизией. В действительности было совсем наоборот: атака и занятие позиций на русском правом фланге стали причиной общего отступления русских. 12-я дивизия при своем наступлении от переправы на р. Айхо встретила самое незначительное сопротивление. По ней был открыт огонь только орудиями у Секийо, которые скоро заставили замолчать. Слабые русские передовые части вдоль правого берега этого участка реки в это время уже отошли назад; вероятно, потому, что, с одной стороны, им нечем было отвечать на огонь 36 японских горных орудий, а с другой стороны, они могли догадаться, что наступление японского центра и левого фланга может отрезать их от Пекинской дороги. Русские войска, встреченные 12-й дивизией после этого, были расположены у Секийо фронтом на север и ожидали наступления японцев на этом направлении, т. е. из Чангсонга по Куантиенченской дороге. Если бы русский отряд у Секийо занял позицию на скатах возвышенности у Ходайчоши (Hodaichoshi) напротив Широшико (Shirochiko), я полагаю, что 12-й дивизии вряд ли удалось бы совершить переправу без потери времени и людей. Река Айхо в этом месте значительно глубже, чем далее вниз по течению, и людям пришлось совершить переправу по глубокому броду, к счастью, без всяких препятствий со стороны русских. Знаменитая русская позиция на р. Ялу оказалась почти вся в руках японцев к 9 ч. утра и обошлась им удивительно дешево. Они потеряли около 300 человек убитыми и ранеными. Я повторяю, что, если бы русские расположились так, чтобы не представлять такой превосходной цели для японской артиллерии и были лучшими стрелками, потери японцев могли быть по крайней мере в пять раз больше. В расположении русских на оборонительной позиции было много погрешностей, но позиция эта обладала таким свойством, которое все это искупало, именно великолепным обстрелом. К тому же немецкие построения и темно-синие мундиры японской пехоты представляли отличную цель. Предположим, что остатки русской артиллерии стали ночью на позицию вне действительного выстрела японских гаубиц и полевых орудий, однако не настолько далеко, чтобы лишиться возможности поражать своим огнем пункт переправы японцев на р. Айхо. Тогда русские заставили бы своего противника заплатить за переправу гораздо дороже. Но бог войны, видимо, не подсказывал защитникам северного берега блестящих идей.

Было 9 ч. утра. Офицеры японского штаба ставятся всегда в пример жестоко критикуемому штатскими британскому субалтерну. Однако я должен упомянуть о том, что хотя весь мир, казалось, знал о желании японцев переправить свои орудия на другой берег реки, но все старания японских офицеров были направлены в действительности на откупоривание бутылок шампанского, только что прибывших в русские траншеи. Таким образом, едва смолкли раскаты жестокой, смертельной борьбы в горах и долинах, как их сменило хлопанье пробок от шампанского, которое приветствовало появление на сцену того мудрого алхимика, который в одно мгновение свинец превращает в золото (Шекспир).

Сражение было выиграно, а жатва, если можно так выразиться, не собрана. Какой бездельник крикнул стой? Теперь не время стоять! — послышалось из рядов мчавшегося эскадрона мадрасской кавалерии, когда какой-то несчастный офицер пытался собрать этот эскадрон. Дадут ли когда-либо японцы удовлетворительное объяснение тому, что происходило между 9 ч. утра и 2 ч. дня, я не знаю. Теперь каждый японский штабной офицер, касаясь этого вопроса, старается обойти его, убеждая, что гвардия и 12-я дивизия были очень утомлены и голодны и нуждались в отдыхе и пище. Если все это следует понять буквально, т. е. что японские войска были настолько утомлены, что не могли пройти еще милю или две, чтобы войти в тесное соприкосновение с противником, то это утверждение будет только злой сатирой на выносливую японскую пехоту. Если же вышеприведенное объяснение бездеятельности японской армии следует понимать в том смысле, что генералы и штабы растратили всю свою энергию, то мы найдем разгадку тайны, почему не только в этом, но и во многих других случаях за решительным успехом следовала нерешительность в действиях.

Может быть, необходимо пережить состояние духа ответственного начальника во время атаки, чтобы понять ту реакцию облегчения, которая наступает после крайнего напряжения энергии. Битва выиграна, — шепчет на ухо какой-то голос, противник отступает; ради всего святого не мешай ему; какое право имеешь ты жертвовать еще жизнью людей в этот день?

Как бы то ни было, но я полагаю, что благодаря моим настойчивым расспросам и особой любезности одного из самых образованных и предупредительных японских офицеров, имя которого излишне упоминать, в моем распоряжении в настоящее время находится почти полный и правдивый свод данных как о сражении при Хаматоне, так и о предшествовавших ему действиях. Я думаю, что в нем заключаются такие сведения, которые вряд ли будут опубликованы японским генеральным штабом после войны. Вот, например: резервам в 8 ч. утра было приказано с возможной скоростью двинуться к Сурибачияме. В 9 ч. утра через р. Айхо был перекинут мост, чтобы переправить на другую сторону две батареи, которые должны были содействовать наступлению резервов. Большая часть русских уже ускользнула заблаговременно из своих окопов и поэтому не понесла при отступлении особенно значительных потерь. Два батальона пехоты из их резерва появились с северо-западной стороны Антунга и заняли позицию с тремя пулеметами на холме, около 3000 ярдов к западу от Чиулиенченга, откуда прикрывали отступление своих потерпевших поражение товарищей. Как уже было упомянуто, общий план японцев состоял в том, чтобы, действуя выжидательно гвардией и 2-й дивизией на фронте, дать время 12-й дивизии обойти левый фланг противника. При совершении же переправы через р. Айхо войска на фронте (гвардия и 2-я дивизия) принуждены были задержаться под огнем противника, и им ничего больше не оставалось, как или идти вперед, отступить или погибнуть. Они двинулись вперед, атаковали и заняли окопы русских прежде, чем обходное движение 12-й дивизии дало себя почувствовать. Теперь же, когда русскими была занята невдалеке позади другая позиция, представлялось возможным восстановить первоначальный план действий, выигрывая время для 12-й дивизии, чтобы она могла совершить обход левого фланга второй позиции русских. К несчастью, 12-й дивизии не удалось совершить свой обход по достаточно крутой дуге, чтобы выйти за левый фланг противника, и благодаря присутствию русского отряда у Секийо их фланговая атака превратилась во фронтальную. Русские оказали сильное сопротивление у Секийо против правого фланга 12-й дивизии. Это заставило начальника дивизии продвинуть свой левый фланг в северном направлении, чтобы охватить русских и отрезать их от Пекинской дороги. Однако вместо того, чтобы продвинуться по дуге несколько влево, так, чтобы оказаться к западу от Хаматона, 12-я дивизия в 10 ч. утра продвинулась несколько вправо и фронтом на север. Были отданы приказания двигаться на Хаматон, и кроме этого ничего не было сделано приблизительно до 11 ч. 30 мин. утра. Как раз в это время Куроки приказал 2-й дивизии наступать к Антунгу по дороге вдоль р. Ялу. Впереди нее был двинут 2-й кавалерийский полк. Четырем резервным батальонам, двум гвардейским и двум батальонам 30-го полка было приказано следовать за гвардейской кавалерией по Пекинской дороге. На плане № 2 видно, что целью этого приказания было направить резервы и гвардейскую кавалерию прямо на левый фланг русского арьергарда. В полдень начальник 2-й дивизии генерал-майор барон Ниши поднялся на Сурибачияму, где находился командующий армией со своим штабом, и доложил, что он не решается привести в исполнение отданные ему приказания без необходимых разъяснений, потому что дальнейшее наступление по указанной ему дороге будет стоить таких потерь, которые окажутся несоответствующими достигнутым результатам. Далее он упоминал о том, что русский арьергард настолько прочно занимает единственную дорогу к Антунгу, что для движения по ней ему необходимо предварительно выбить русских фронтальной атакой с их позиций. Генерал Ниши прибавил, что он бы сделал это, не спрашивая указаний, если бы он имел для содействия артиллерию. Прибытие гаубиц нужно было ожидать очень долго, а местность была настолько пересечена, что не было ни одной позиции, с которой полевая артиллерия 2-й дивизии могла бы открыть огонь. Немного найдется начальников, способных после мучительно тревожной ночи и утра не обращать внимания на целый ряд правдоподобных доказательств только для того, чтобы убедить себя, что все идет прекрасно. Я слышал ответ лорда Кичинера при подобных же обстоятельствах: