Майкл Уайт - Джон Р.Р.Толкиен. Биография

Так Толкиен открыл в себе педагогический дар. Он пользовался популярностью среди студентов, его ученики делали успехи, и в этой новой роли он чувствовал себя превосходно. К весне 1920 года он уже набрал целую группу учеников. Занятия были расписаны вперёд до конца учебного года, и Толкиен решил, что от работы над «Новым словарём английского языка» можно отказаться.

Судя по всему, он исполнился нетипичной для себя уверенности в собственных силах. Эдит только недавно сообщила ему, что снова забеременела, однако в этот же период Толкиен осознал, что его истинная мечта — сделать учёную карьеру. Он обнаружил, что способен внушать своим ученикам энтузиазм к предмету, и понял, что филологические занятия вне стен университета — такие, как работа над «Новым словарём…», — решительно ему не подходят.

Летом 1920 года Толкиен узнал, что профессор английского языка Ф.У. Мурмен из университета Лидса погиб в результате несчастного случая на воде, и в связи с этим на кафедре английского языка открылась вакансия лектора[54]. Втайне от Эдит Толкиен подал заявку на эту должность. Правда, на успех он не надеялся, но вскоре на Альфред-стрит пришло письмо с приглашением на собеседование.

Толкиен почти не сомневался, что не выдержит конкуренции с гораздо более опытными кандидатами. Однако, прибыв в Лидс и весьма коротко сойдясь с пригласившим его Джорджем Гордоном, новым профессором английском языка, он понял, что кое-какие шансы у него всё же есть. Через несколько дней Толкиен получил официальное уведомление о назначении на должность лектора и вынужден был сообщить Эдит, что им предстоит очередной переезд.

Эдит, разумеется, расстроилась. Ведь она уже было поверила, что со скитаниями покончено; кроме того, жить в Оксфорде ей нравилось всё больше и больше. Но выбора не оставалось. Для Толкиена новая должность была огромным шагом вперёд по карьерной лестнице, и пренебрегать такой возможностью было нельзя.

Город Лидс — далеко не самое приятное на свете место; неуютно в нём было и в те времена. Узкие, хмурые улочки центрального района были застроены однотипными двухэтажными коттеджами (их называли «два на два», имея в виду две комнаты на первом этаже и две — на втором) с крошечными бетонированными двориками. Столь же непривлекательным, по сравнению с оксфордской роскошью, выглядел и университет, который в наши дни несомненно назвали бы «краснокирпичным»[55].

Особенно тяжело Толкиену пришлось в первые несколько месяцев. Эдит решила остаться в Оксфорде до родов, и Толкиен смог позволить себе снять лишь тесную каморку неподалёку от университета. Каждые выходные он навещал семью в Оксфорде — уезжал в пятницу вечерним поездом, а в воскресенье возвращался. Такая жизнь настолько его утомляла, что он даже подал заявки на две другие должности — на кафедру Бейнса в Ливерпульском университете и на кафедру Де Бирса в университете Кейптауна, недавно основанную на средства знаменитой семьи алмазных магнатов.

В Ливерпуле кандидатуру Толкиена отклонили, но зато из Кейптауна пришли хорошие вести: его готовы были принять на должность профессора. Сидя в своей убогой комнатушке в ту морозную зиму 1921 года, он, должно быть, мучительно раздумывал об этой нежданно открывшейся перспективе. О первых годах своей жизни, проведённых в Южной Африке, он ничего не помнил; они, можно сказать, превратились для него в легендарное прошлое. Но несмотря на всю свою заманчивость, переезд в Кейптаун породил бы и множество проблем.

Тем временем Эдит родила второго сына, Майкла, и объявила, что готова перебраться в Лидс. Толкиен подыскал новое жильё поблизости от университета, и в конце 1921 года они въехали в дом № 11 на бульваре Сент-Марк. На то, что Эдит согласится отправиться в далёкое путешествие, нечего было и надеяться, и в конце концов Толкиен счёл за благо отказаться от предложения из Кейптауна.

Правда, впоследствии он не раз вспоминал об этом упущенном шансе и гадал, не ошибся ли он с решением. До тех пор, пока он не достиг прочного положения в учёных кругах и не стал знаменитым писателем, ему нередко казалось, что, прими он тогда это приглашение, перед ними могла бы открыться новая жизнь, полная волнующих событий. Однако серьёзных причин для сожалений не возникло, ибо, как только Эдит и Рональд воссоединилась в Лидсе, их семейная жизнь снова вошла в благодатную полосу.

Оба постепенно поняли, что в Лидсе вовсе не так уже мрачно и тоскливо, как им казалось поначалу. Царившая здесь неформальная атмосфера пришлась Эдит по душе гораздо больше, чем оксфордская утончённая церемонность, и она быстро нашла общий язык с жёнами Рональдовых коллег.

Кафедра английского языка, во главе которой стоял Джордж Гордон, была довольно скромной, хотя постоянно расширялась. Университет Лидса не располагал такими средствами, как Оксфорд, и Толкиену приходилось делить кабинет с Гордоном и профессором французского языка. Все трое ютились в старом, давно не ремонтированном помещении, уступавшем по площади раза в четыре просторным апартаментам оксфордских донов[56]. И виды, открывавшиеся из грязных окошек этого кабинета, не шли ни в какое сравнение с пышными газонами и старинными каменными стенами, которыми Толкиен некогда любовался в Эксетере. И всё же комфорт и земные блага — это не самое главное. Толкиен относился к Гордону с искренней симпатией и уважением, и студенты тоже пробудили в нём живое участие. Большинство из них были родом из окрестных городков, многие происходили из низших слоёв среднего класса, и почти все отличались усердием и трудолюбием. Опыт общения с оксфордской аристократией помог Толкиену понять, что сами по себе остроумие и светскость — качества приятные, но в сочетании с леностью и высокомерием — совершенно бесполезные. В крепких ребятах с севера Англии, учившихся в университете Лидса, Толкиен обнаружил ту же преданность делу и то же стоическое отношение к невзгодам, которые некогда помогли подняться над своей средой и ему самому.

Итак, жизнь постепенно налаживалась, и вскоре произошло ещё одно радостное событие. В начале 1922 года на должность младшего лектора английского кафедры в университете Лидса был назначен молодой человек, который двумя годами раньше посещал уроки Толкиена на Альфред-стрит. Юношу звали Эрик Гордон (Джорджу Гордону он приходился не родственником, а лишь однофамильцем), и в университет он попал благодаря стипендии Родса[57]. Это был исключительно одарённый и серьёзный исследователь. Он также страстно увлекался древними языками, и с Толкиеном его связывали тёплые, дружеские отношения.