Рагнар Квам - Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан

За аренду террасы, однако, следовало назначить плату. И хотя Тур не мог примириться с мыслью, что деньги играют определенную роль и здесь, за тридевять земель от цивилизации, он подумал, что 50 крон в год — сумма незначительная. За эти деньги им разрешили брать материалы для хозяйства, и, кроме того, они могли есть сколько угодно любые фрукты, какие только найдут в округе. А природа здесь была чрезвычайна щедра к человеку. Везде висели кокосы, бананы, апельсины, лимоны, манго, папайя и вдобавок ко всему этому — загадочные плоды хлебного дерева. Здесь были даже заросли кустов кофе. И ванили.

День клонился к вечеру. Иоане попрощался. Тур и Лив разбили маленькую палатку, в которой собирались спать, пока не построят дом. Они разожгли костер и в знак своего превращения в людей каменного века сломали последнюю спичку. Теперь они должны были поддерживать тлеющие угли, а если угли все же погаснут — разжигать новый огонь с помощью двух палочек из гибискуса. Лив испекла на огне плод хлебного дерева. Он оказался на удивление вкусным.

Хлеб насущный. Они жили тем, что могли собрать с деревьев и кустарников. Бананы, плоды хлебного дерева и кокосовые орехи составляли основную часть рациона. У палатки, где они жили первое время

Полные восторга от своего нового места пребывания, они забрались в палатку. Но прошло не так много времени, как нервы молодых супругов подвеглись испытанию. Они только заснули, как их разбудил хруст ломающихся ветвей. Кто-то явно находился снаружи! Хруст послышался снова, и они представили себе «мстительного туземца, который стоит у палатки с копьем или, может быть, с поднятым над головой камнем». Может быть, в ком-то из туземцев все еще давала о себе знать кровь каннибалов?{75}

Оказалось, что это всего лишь собака, прибредшая из деревни.

Чуть позже их разбудил грохот — будто вдалеке выстрелили из пушки. Затем что-то похожее на взрыв послышалось рядом с палаткой, и они поняли, в чем дело: кокосы, сорванные ветром, падали с большой высоты на землю. Тур испугался, что такой орешек попадет кому-нибудь из них в голову, и они решили передвинуть палатку{76}.

Но больше всего их мучили появившиеся с наступлением темноты агрессивные комары, которые не знали жалости. Молодожены спугнули собаку и передвинули палатку, но от комаров им убежать не удалось.

Три дня они расчищали заросшую террасу от травы и деревьев, а на четвертый приступили к постройке хижины из веток и листьев. Но тут внезапно появился Иоане. Увидев, что они делают, он стал улыбаться и качать головой. Он, как мог, объяснил им, что из листьев хижину строить нельзя — ее разрушит первый же дождь или затопчут дикие лошади, которые водятся на острове.

Норвежцам понравился Иоане. Его морщинистое лицо постоянно расплывалось в улыбке. Иоане был средних лет, в нем чувствовалась сила, и при необходимости он ловко взбирался на пальмы и хлебные деревья. Вся одежда Иоане состояла из белых шортов и соломенной шляпы. Тем не менее, Туру казалось, что в нем есть что-то аристократическое, указывающее на королевское происхождение. Кроме того, Иоане был большой шутник. Тур и Лив быстро прониклись к нему доверием.

Иоане сказал, что дом следовало строить из бамбука, если они хотят, чтобы стены и крыша защищали и от дождя, и от животных и всяких тварей, которые могут приползти из джунглей. Если они пожелают, он может привести помощников из деревни, и дом будет готов в два счета. Тур понял, что имеет дело с экспертом по части возведения туземных жилищ, и кивнул в знак согласия, хотя, конечно же, он был готов обойтись без посторонней помощи. Иоане пришел в восторг — видно было, что покладистость Тура пришлась ему по душе; на следующий день он привел на террасу двух мужчин и трех женщин, одна из которых была его женой.

Но прежде, чем начать работы, нужно было договориться об оплате, поскольку даже в раю рабочая сила не была дармовой. Тур знал, что дневной заработок на Таити составляет семнадцать с половиной франков, а поскольку Фату-Хива была такой же неотъемлемой частью Французской Полинезии, как и Таити, то, соответственно, на нее распространялись те же условия.

Впрочем, на деньги в деревне покупать было нечего, и Иоане не стал скрывать, что вместо денег они с удовольствием примут подарки. Именно он принес чемоданы Тура и Лив на королевскую террасу и по дороге успел ознакомиться с их содержимым — мужским костюмом, свадебным платьем, нижним бельем, микроскопом, спичками и медицинскими сосудами. Настоящими сокровищами из внешнего мира были для него спички и консервы из говядины и лосося. Не говоря уж о ручных часах, которые Тур положил в один из чемоданов. Иоане, оказывается, все время думал об этом маленьком тикающем чуде.

Постройка маленькой бамбуковой хижины заняла куда больше времени, нежели обещали туземцы, — целых три недели: за это время мужчины нарубили бамбук и поставили каркас, а женщины сплели крышу и стены из листьев кокосовой пальмы. Трудились они с охотой, но с еще большей охотой отдыхали и угощались рыбой и поросятами, которых приносили с собой из деревни; наевшись до отвала, они всякий раз укладывались часок поспать. Они были довольны собой, и, собственно, их можно было понять: жалование текло бесперебойно, а впереди маячила реальная перспектива получить подарки из чемоданов!

Тур вполне мог потерять терпение, и, конечно же, не из-за денег, которые он должен был ежедневно платить. Но он решил не торопить туземцев. С полинезийцами, решил он, нельзя обходиться так, как с «примитивными неграми», где было достаточно ударить кулаком по столу и изобразить Бвану[14],{77}. Если Тур хотел сохранить дружеские отношения с «коричневыми», как он называл Иоане и его народ, он должен был предоставить им «свободу действий». Тур и Лив хорошо понимали, сколь важно установить хорошие отношения с жителями Фату-Хивы, рядом с которыми они собираются жить.

Может быть поэтому Тур в конце концов и не смог отказать Иоане, когда тот захотел получить в подарок его наручные часы. Это решение далось ему с большим трудом. В тот момент, когда Хейердал отдал часы, он лишил себя возможности символически разбить их о камень.

Ведь Тур считал, что часы воруют время. Ему надоело спешить по их команде. Если он хотел вернуться к природе — в мир, который существовал до появления современных людей, то он должен был разделаться с понятием времени. Он считал, что лучше всего это сделать под звук «бьющегося стекла и рассыпающихся шестеренок»{78}. С самого первого рассвета древние люди определяли время по положению солнца на небе. Этими же «часами» хотел пользоваться и Тур Хейердал.