Павел Кодочигов - Все радости жизни

— Да, и снова — получил отказ.

— Причина?

— Та же — слепой!

— Хм, теоретически слепой со зрячими и в школе учиться не может, а ты учишься, и еще как! Договоримся так: на днях еду в Свердловск, ты поедешь со мной. Может, двойной тягой осилим эту горку. А пока бывай, некогда мне…

В Свердловск они съездили, но вернулись ни с чем. Даже Суханов оказался бессильным, даже обком комсомола. «Зачем учить человека специальности, освоить которую он никогда не сумеет? Ну, примем мы его в школу, может быть, он даже и закончит ее, допустим невероятное — закончит с хорошими отметками. А дальше что? Как он будет работать? С секретарем?! Так секретарю надо платить! За его счет? Начинающий адвокат, и к тому же слепой? Вы полагаете, что у него будет какая-то клиентура? Да его стороной станут обходить, дай бог, чтобы сам себя прокормил. Должности секретаря в штатном расписании нет, и потому возникает и такой вопрос — как обеспечить секретаря карточками? Извините, пожалуйста, но все это нереально. Бред какой-то!». Суханов горячился, доказывал, бегал по новым инстанциям, дошел до обкома партии, но в конце концов сдался:

— Не понимают нас с тобой, Саша, видно, и в самом деле мы немного оторвались от земли…

Шли летние каникулы, на дворе разгоралось лето, ласкало жгучими лучами, пряными запахами трав и близких, набирающих силу лесов. Саша днем обихаживал огород, вечером играл на баяне в клубе. Дни проходили размеренно, спокойно и тоскливо, как течет вода в маленькой какой-нибудь лесной речке: неторопливо, без всплесков и крутых волн. Изо дня в день и из года в год — те же привычные берега, тот же шепот лесов и те же склоненные к воде ветви ив.

Первые отказы на заявления о поступлении в юридическую школу его не смутили — не сразу Москва строилась! А вот безрезультатная поездка в Свердловск подкосила. Потерял Саша путеводную нить, иссякла надежда. Замкнулся, стал нелюдимым Саша. Не узнать было парня. Лучше всех понимала его состояние Рая и, как могла и умела, старалась подбодрить, отвлечь от одолевавших Сашу тяжелых мыслей. Не забыл о нем и Суханов, снова пригласил к себе:

— Есть приятная новость! Можно поступить в университет на исторический факультет.

— Так я только девятый закончил…

— Знаю. Студентов сейчас мало: они на войне, и Наркомпрос разрешил прием на гуманитарные факультеты девятиклассников со сдачей экзаменов за среднюю школу. Я думаю, есть прямой смысл.

Предложение было настолько соблазнительным и таким неожиданным, что Саша растерялся:

— Это хорошо, но мне не успеть.

— Успеешь, — перебил Суханов. Он был решительным человеком, и особенно решительным был его резковатый голос. — Все лето впереди. Мы тебя устроим баянистом в пионерский лагерь. Подбери себе чтеца неленивого — путевку выкроим, — вечером будешь работать, а днем — зубрить. Действуй, Саша!

Так и совершил «разворот кругом» в его судьбе вездесущий и всемогущий Игнатий Суханов. И вышло все так, как он предсказал: днем Саша слушал и конспектировал, что ему читал соседский мальчишка Колька Мосеев, вечером играл на баяне. Если Колька уставал, его подменяли пионервожатые, девчонки из школы — Лиля Щепанская, Шура Лагунова, Вера Никонова. Перед экзаменами съездил в Шадринск, получил там русский язык по учебнику Брайля и подготовился к экзаменам основательно.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Камаевы приехали в деревню первым автобусом, нагруженные двумя увесистыми сумками. Посуду нужную прихватили, кое-какой инструмент, продукты, рабочую одежду. Все самое необходимое, а набралось. От остановки шли быстро и по привычке, и от нетерпения поскорее приняться за дело и наверстать упущенное. Второго или третьего июля позвонили из горисполкома и попросили почитать лекции по брачному законодательству на кустовых семинарах вновь избранных депутатов сельских Советов. Первые три дня отпуска пришлось проколесить по району в «газике» горисполкома. Теперь только вырвались.

Покупке дачи Раиса Петровна противилась всю зиму:

— Саша, зачем тебе это надо? В квартире тесно, да?

— Просторно, — посмеивался он, — но скучно. Ни дров поколоть, ни воды принести, ни в огороде покопаться. А без физического труда человек становится ленивым, у него мускулы дрябнут. Ты задумывалась над тем, почему горожане держат столько собак? Говорят, Рябинин заразил своими «Верными друзьями» и Троепольский — Белым Бимом. Че-пу-ха! Люди заводят догов и бульдогов, чтобы те их выгуливали. И не смейся — я дело говорю.

Сколько таких перепалок было, но Раиса Петровна с первого разговора, когда Александр Максимович еще издалека начал наводить ее на нужную мысль, поняла, что возражения будут бесполезны и только раззадорят его. Так и случилось. Добившись согласия жены, он не стал медлить, и приобрели они покосившуюся развалюху с вросшими в землю воротами. Когда смотрели эту «хоромину», Раиса Петровна не поскупилась на краски: дом придется поднимать, баньку ремонтировать или строить новую, ворота менять, печь перекладывать, веранду делать — не разместиться всем в одной комнате.

— Все успеем, Рая, какие наши годы, — весело пообещал Александр Максимович.

Раисе Петровне пришлось утешиться тем, что дом недалеко от автобусной остановки, на тихой улице, соседи хорошие. В общем-то тоже немало для такой ответственной покупки. Кое-что провернули до отпуска — по вечерам и в выходные дни. Работали всей семьей: и покрасили потолок, оклеили стены обоями, все выскоблили и вымыли. Теперь решили приготовиться к ремонту бани. Очистка двора не входила в планы, но как удержаться, если ходишь по нему и спотыкаешься. Час поработали — и двор будто просторнее стал. Вымахавшие едва ли не в рост человека травы, накопившийся годами мусор — все вынесено в дальний угол огорода.

— Ну вот, — подвел Александр Максимович итог, — одно полезное дело закончили.

— Не совсем. Надо в огороде вдоль забора траву убрать и дорожку к колодцу расчистить, — возразила Раиса Петровна.

— Раз плюнуть! — бодро заверил жену Александр Максимович.

— Смеешься? Подожди, я тебя до вечера еще умотаю. Не будешь похохатывать.

— Буду, Раечка, буду. Я сегодня счастливый! Я сегодня до дела дорвался! Хм, когда-то я тебя Раечкой про себя называл, а теперь и вслух могу. Отчего бы это, а?

— Оттого, Саша, что избаловала я тебя. Трудись давай — ишь устроил перерыв за разговорами.

Едва расчистили дорожки, Раиса Петровна скомандовала:

— Пойдем приберем за воротами.

Он рассмеялся:

— С тобой не заскучаешь!

— Тебе двигаться хотелось — вот и забочусь.