Раиса Кузнецова - Курчатов ЖЗЛ

Именно в эти годы в институте зарождался фундамент отечественной физической научной школы под руководством А. Ф. Иоффе, собиравшего талантливую молодежь по всей стране. Здесь начинали свою деятельность будущие крупные физики А. П. Александров, А. Н. Алиханов, Л. А. Арцимович, A. К. Вальтер, Я. Б. Зельдович, И. К. Кикоин, П. П. Кобеко, Б. П. Константинов, А. И. Лейпунский, К. Д. Синельников, Ю. Б. Харитон. Ими, кроме А. Ф. Иоффе, руководили сравнительно молодые, но к тому времени уже известные ученые Н. Н. Семенов, Я. И. Френкель и др. В институте велись перспективные исследования. Уже тогда Д. В. Скобельцын изучал взаимодействие космических лучей с атомными ядрами[81], а Н. Н. Семенов обнаружил самоподдерживающиеся разветвленные химические реакции (за что в 1956 году был удостоен Нобелевской премии), послужившие основой в разработке теории цепных ядерных реакций[82]. С ЛФТИ сотрудничали ученые Радиевого института Академии наук во главе с B. Г. Хлопиным, которые разрабатывали вопросы физики естественных радиоактивных элементов, атомного ядра и космических лучей. В стране развивалась радиевая промышленность, с 1922 года начал работать первый радиевый завод.

В течение 1920-х годов институт был сосредоточен на исследованиях в области механических свойств кристаллов, физики металлов, технической термодинамики и теоретической физики. В целях практического применения результатов этих работ в электроэнергетике и металлургической промышленности институт, находившийся тогда в системе Наркомтяжпрома, установил тесные связи с соответствующими наркоматами[83]. К началу 1930-х годов он значительно вырос, в нем постоянно работало более сотни зрелых, талантливых физиков. Многие имели опыт международного сотрудничества, стажировались и работали за границей, в том числе в институтах и лабораториях, созданных известнейшими учеными мира: Э. Резерфордом, Н. Бором и др. Десятки сотрудников ЛФТИ получили международную известность. В годы, когда квантовая механика вызвала революцию в науке[84], институт превратился в один из ведущих центров европейской физики. Проблемы физики атомного ядра академик Иоффе поставил в планы института с 1932 года как самые главные. Создавались, таким образом, научно-теоретические и организационные предпосылки советского атомного проекта, научное руководство которым в 1942 году возглавил И. В. Курчатов.

В начале 1930-х годов Физико-технический и рентгенологический институт и лаборатория Иоффе были преобразованы в три отдельных института: Ленинградский институт химической физики (ЛИХФ) во главе с Н. Н. Семеновым, Ленинградский физико-технический институт (ЛФТИ) во главе с А. Ф. Иоффе и Ленинградский электрофизический институт (ЛЭИ) во главе с А. А. Чернышевым. Тогда же Иоффе инициировал создание вне Ленинграда и Москвы, в новых индустриальных центрах страны сети физико-технических институтов. Идея получила партийную поддержку: в решениях XVII партийной конференции был записан пункт о необходимости выхода работ из стен лабораторий и создании филиалов и баз АН СССР[85] в крупнейших экономических районах страны. Четыре таких института, организованные в Харькове, Свердловске, Днепропетровске и Томске, содействовали росту научных учреждений и кадров, способных решать комплексные научные и производственно-технические проблемы регионов.

В создание региональных институтов, особенно в начальный период, много сил вложил Курчатов, которого Иоффе командировал на Урал и в Сибирь[86]. На базе ЛФТИ с 1918 года была создана сеть из четырнадцати научно-исследовательских институтов и трех технических вузов, где работала тысяча научных сотрудников, из которых не менее ста считались крупными самостоятельными учеными[87]. Перестройка и реорганизация ЛФТИ пришлись на время, когда руководство страны требовало от ученых усилить их вклад в ее индустриализацию, призвало к «широчайшему использованию западноевропейского и американского научного и научно-промышленного опыта»[88], «догнать и перегнать передовую технику развитых капиталистических стран»[89] за счет создания новой техники и новых производств.

А. Ф. Иоффе активно действовал, чтобы исследования сотрудников его института были как можно теснее связаны с запросами развивающейся промышленности СССР, с совершенствованием отечественной техники. Он стремился вывести отечественную физику на мировой уровень, много делал для того, чтобы поставить институт в один ряд с мировыми научными центрами. Считая, что развитие науки не имеет границ, он придавал большое значение взаимным связям с иностранными учеными: поощрял обмен визитами, международные съезды, конференции и семинары, полагая, что все это необходимо и важно для нормального развития отечественной науки. Личные контакты он считал лучшей формой общения ученых, стимулом для их творческой работы. Он не только сам ежегодно в 1924–1933 годах посещал европейские научные центры, бывал в США[90], но и поощрял зарубежные научные командировки своих учеников. Стремясь вывести отечественную физику на мировой уровень, в 1920-е и в начале 1930-х годов Иоффе командировал на стажировку за границу около тридцати сотрудников ЛФТИ, добившись для них государственных стипендий.

Иоффе не раз предлагал и Курчатову поработать в лучших лабораториях мира. Но, как сообщается в ряде публикаций, Игорь Васильевич всякий раз отклонял предложения либо из-за болезни, либо под предлогом, что в его отделе проводится неотложный эксперимент, который в данный момент не может быть прерван. Однако, вероятно, имелись и другие веские причины, одна из которых, на наш взгляд, скрыта в семейных обстоятельствах. Возможно, Курчатов проявлял осторожность из-за положения отца. Хотя Василию Алексеевичу в 1929 году позволили вернуться из ссылки в Ленинград, он был ограничен в гражданских правах и как «лишенец», находясь под наблюдением органов внутренних дел, вынужден был еженедельно отмечаться в районном отделе милиции[91]. Положение семьи осложнялось и эмиграцией родного дяди Игоря Сергея Алексеевича Курчатова, от которого в то время не было никаких известий. Эти обстоятельства впервые поведала автору в 1990-е годы Людмила Никифоровна — жена Бориса Васильевича Курчатова. Это могло повлиять на решение Игоря Васильевича не уезжать за границу. От последнего приглашения поработать в США, в лаборатории Лоуренса в Беркли, он отказался в октябре 1934 года[92]. Вместо заграницы Курчатов предпочитал выезжать в крупнейшие экономические районы страны, где создавались филиалы и базы Академии наук СССР — на Урал, в Томск, Свердловск, Харьков, помогая организовывать научные исследования в этих региональных центрах[93].