Николай Долгополов - Вартанян

Проверяюсь, всё чисто, за мной не следят, прихожу в скромную свою гостиницу, и тут администратор передает мне повестку: завтра в десять часов утра меня вызывают в полицию. И тут у меня от сердца отлегло.

— Как отлегло? Ведь вызывают в полицию!

— Если бы действительно меня решили брать, то уж в полицию точно бы не вызывали. Чтобы не спугнуть. Пошел я в полицию, а там — мелкая формальность, которую быстро уладил.

— Но откуда тогда было такое беспокойство за вашу жизнь? Почему решили, что вы под «колпаком»?

— Если коротко, то лишь потом удалось выяснить, что за восточным человеком моего возраста, роста и наружности действительно ходит наружка. Кто он и что наделал, так и останется неизвестным. И подумали, что это я, хотели меня обезопасить, бросились срочно спасать. Если бы в тот раз нервы у меня сдали, то мы бы много чего не сделали. А так еще долгое-долгое время очень неплохо работали. Но мы терпели всё это спокойно. Потом привыкли. С годами пришел опыт, появилась натренированность.

— Приходилось ли сталкиваться, общаться с разведчиками других государств?

— Всякое бывало. Тут и легальные разведчики под прикрытием сотрудников посольств. И официальные представители ФБР, ЦРУ. Мы бывали с ними в компаниях, и когда они начинали спорить, иногда сталкиваться в разговоре между собой, то и вопросов задавать не приходилось. Надо было только слушать — спокойно слушать. Иногда ко мне, вполне легализированному в этой стране, скажем, бизнесмену, делались подходы. Что ж, черт с ними, и я мог что-то дать им по экономике, по бизнесу. Чаще всего мне задавали вопросы по инвестированию денег. Ты советуешь, но и тебе дают некоторые политические прогнозы, ведь эти ребята имеют в стране влияние, а в результате получаешь исключительно ценную информацию.

— Вы с Гоар Левоновной рассказывали, что приезжали домой в отпуск. А это не рискованно? Пересечение границ, показ документов… Момент деликатный.

— Технически это не очень опасно. Но тогда, вообще-то, это было сложнее: не было такого потока людей. И внимания на всех хватало. Мы всегда смотрели, к какому окошку идти. Видишь же, как человек работает. Быстро схватываешь: этот придирается. Потихоньку переходишь в другую очередь. Опытный работник тебя пропускает быстро. А молодые — скрупулезно. Так что у приезжающего есть свобода выбора. И оценки тоже.

— Даже такие мелочи?

— Из них тоже и состоит жизнь нелегала.

— Сегодня всё настолько компьютеризировано…

— Да, кое в чем стало сложнее. Но против всякого нововведения есть и противоядие.

— Но теперь вводится биометрия. Ее же не обманешь?

— И как же тогда? — спрашивает у Геворка Андреевича Гоар Левоновна. Ей тоже интересно.

— Выход есть! Наука, техника работают, развиваются… Но давайте о другом: если ты становишься гражданином этой страны, значит, ты прошел всю проверку — и специальных служб тоже. Тебе нечего бояться. У нас было официальное гражданство и документы — совершенно официальные, реальные, никакой «липы».

— Однажды даже мэр города нам документы вручал! — не без гордости уточняет Гоар Левоновна.

— Мы гражданство получали, когда нужно было.

— Но я повторюсь: а если нажатие на кнопку компьютера?

— Пусть они хоть на двадцать кнопок нажмут. У тебя же всё правильно. Бывали случаи, что какое-то время приходилось работать и по «липовым» паспортам. Но у нас всё умеют делать очень красиво и качественно. Тут учитывается всё.

— Случалось, надо было быстро менять паспорта, — вспоминает Гоар Левоновна. — Но это уже техника.

— Вы, вообще, считали страны, в которых пришлось побывать?

— Доходит, наверное, до ста. Но это не значит, что в каждой из них мы работали. Бывали проездом, или неделю, пару недель, месяц. Но под сотню за сорок пять лет — точно. В одной-единственной стране так долго, сколько прожили в зарубежье мы, нельзя: неинтересно для разведки. Основная работа была в нескольких десятках стран.

— В тех, где я вновь выходила замуж. Когда однажды вместе с группой женщин мы встречались с Владимиром Владимировичем Путиным под 8 Марта, он задал мне вопрос: в каких странах вы были? Я честно ответила: во многих. И он, мгновенно всё поняв, посмотрел, засмеялся.

— Геворк Андреевич, я слышал, как свободно говорили вы с внучкой Черчилля на английском.

— Ну, не очень свободно! Всё же два десятка лет прошло. Но языки сидят в нас с Гоар крепко.

— Иногда я предлагаю: давай поговорим на других языках, чтобы не забыть, — улыбается Гоар Левоновна. — Не соглашается!

— Надоели они мне. Хочется на своих.

— Встречались мы с Игорем Костолевским — он играл главную роль в «Тегеране-43», — рассказывает Гоар Левоновна. — Актер — прекрасный, человек — милый, и он не знал, что за встречу готовят ему в театре. Когда нас увидел, сразу встал, обнял. Так хорошо поговорили… Но я спросила: почему у вас Тегеран в фильме такой обшарпанный? В ту пору был красивый город! И Костолевский ответил, что снимали в Баку. Я ему: но и в Баку ведь могли подобрать что-то поприличнее…

— А я заметил Костолевскому, что зря он там все время стрелял. Разведчик перестает быть разведчиком, если начинает применять оружие.

— Геворк Андреевич и Гоар Левоновна, вы оптимисты, но были же и трудные моменты, которые переживались тяжело?

Гоар Левоновна соглашается:

— Когда первый раз после Тегерана мы уехали далеко и надолго, мне не давало покоя то, что мы расстались с родителями. Я очень любила маму, без нее тосковала. Так, чтобы обидеть ее, сказать ей что-то не так — в жизни моей даже близко не было! Но три года мама моя плакала из-за нас. И у Жоры отец тоже мучился. Переживал и каждый день ходил к моей маме.

— Но мой отец знал нашу работу… Хотя каждые два-три года мы вырывались в отпуск.

— И еще письма мы им изредка писали. — Гоар Левоновна чуть усмехнулась. — Но какие? Всегда одно и то же: чувствуем себя хорошо, не волнуйтесь, у нас всё нормально, желаем, чтобы у вас тоже всё было хорошо. Вот и всё. Потом уже сами над собой начали смеяться. И решили, что больше посылать этих писем не будем: ну что мы пишем?

— А что получали в ответ?

— Ответ по радио получали такой: дома у вас всё нормально.

— А дома все о вас знали и знают?

— Ну, что-то и знают, многого — нет, — с улыбкой отвечает Гоар Левоновна. — Конечно, жить вдали от близких — очень непросто…

— И все-таки почему вы решили возвратиться: устали, требовался отдых?

— В 1984 году мне присвоили звание Героя Советского Союза. Выдали удостоверение, здесь, в Москве, на другие документы и фамилию, чтобы никуда не просачивалось. «Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 мая 1984 года товарищу …. за мужество и героизм, проявленные при выполнении специальных заданий, присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда"». Гоар — орден Красного Знамени. Когда нам об этом сообщили, то мы собрались быстро, энергично и заказали в ресторане отличное вино. Радость — огромная и нежданная. Никто нам ни намеком, ни полусловом! Я потом догадывался, что тут многое исходит от Юрия Ивановича Дроздова.