Александр Мартынов - «Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1

Совершенно очевидно было, что Департаменту полиции, а через него и Трусевичу известна уже была руководящая роль Гершуни в террористических актах того времени.

И действительно, как выяснилось позже, уже после революции 1917 года, из письма от 1 марта 1903 года бывшего директора Департамента полиции А.А. Лопухина к заведовавшему в то время Заграничной агентурой Л. Ратаеву, «он (Азеф) был нам полезен, но меньше, чем могли ожидать, вследствие своей конспирации — к тому же наделал много глупостей, связался с мелочью, связи эти скрывал от нас, теперь эту мелочь берут… Он теперь всё время около провалов ходит по дознаниям, и не будь прокуратуры, с которой мы спелись, скандал давно произошёл бы».

Письмо ясно указывает, что Азеф в указанный период не скрыл, а объяснил политическому розыску роль Гершуни.

Провал Азефа и его разоблачение как секретного сотрудника на службе у политического розыска вызвал чуть ли не всемирный скандал и получил известность как «наибольшее предательство». Разоблачение нанесло такой моральный удар по Партии социалистов-революционеров и её боевым конспиративным центрам, что они уже не смогли оправиться от него. Партия как таковая развалилась окончательно в 1909 году.

Моральный престиж лидеров, основоположников и активных деятелей этой партии и многочисленных её сторонников и попутчиков был подорван. Они потерялись, ушли от «действия» и только мало-помалу (уже после революции) возвратились к «обелению» идей и практики партии.

Я не берусь здесь определить точно до мелочей позицию Азефа по отношению к его сотоварищам по партии или к представителям власти, которые руководили его деятельностью как секретного сотрудника в Департаменте политического розыска. Я по своей службе в политическом розыске не соприкасался сам с Азефом, но многое прочитал из разных «Записок» и «Воспоминаний», вышедших в свет уже после революции и стремившихся так или иначе заклеймить его как двойного изменника делу революции и делу политического розыска.

Некоторые сомнения о роли Азефа в том или ином террористическом покушении останутся навсегда сомнениями и никем разрешены не будут. Я попробую только объяснить, если не употреблять странного в данном случае слова «оправдать», иные из его действий.

Одним из самых важных условий для успешной и правильной работы секретного сотрудника в интересах политического розыска является умелое руководство им. Поэтому при оценке «двурушничества» Азефа, которое само по себе представляется несомненным, хотя и не документально доказанным, надо принять во внимание наличие важного фактора — «руководства» им со стороны политического розыска.

В сношениях секретного сотрудника с его руководителем из политического розыска весьма важна «непрерывность» руководства. Важна потому, что при этом сохраняется и поддерживается доверие секретного сотрудника к руководителю, и убеждённость, конечно, при условии умелого руководства, что секретный сотрудник гарантирован от «провала», т. е. от возможности разоблачения его перед сотоварищами по конспиративной деятельности.

Только при гарантии со стороны руководителя политическим розыском, что он не предпримет при разработке полученных им от секретного сотрудника сведений, рискованных розыскных или «ликвидационных» мер, которые могут «провалить» сотрудника или вызвать более или менее основательные подозрения, возможно ожидать от секретного сотрудника вполне откровенного и доверительного сообщения.

Чем чаще секретный сотрудник убеждался в «гарантии», в «умелости», в «заботе» о нём со стороны руководителя, тем спокойнее, тем откровеннее он становился в своих сообщениях. Причина понятна; кроме того, «неполнота», «неискренность», «сокрытие» деталей, «прикрытие» сотоварищей-конспираторов могли быть обнаружены умелым руководителем политического розыска помимо данного секретного сотрудника и могли быть «использованы» со вредом для него.

При условии непрерывности руководства, особенно находящегося в умелых и опытных руках, у секретного сотрудника вырабатывается уверенность в «выгодности» для негодоверительных сообщений. И только с нарушением «гарантии» у секретного сотрудника могут начать зарождаться планы о том, чтобы себя «загарантировать» собственными средствами, т. е. «умолчанием», «сокрытием некоторых подробностей», «намеренно неправильной характеристикой лиц» и т. д.

Приняв во внимание эти общие условия политического розыска и сложные условия взаимоотношений между руководителем политического розыска и «доверившимся» ему секретным сотрудником, который не должен быть ни в коем случае «провален» (обещание, которое, естественно, ему даётся), рассмотрим две особенности этих взаимоотношений в сотрудничестве Азефа с русской политической полицией.

Во-первых, выясним, было ли руководство им «непрерывным» в лице одного и того же «руководителя», которому Азеф мог «доверять» в смысле сохранности своей от «провала». Во-вторых, выясним, как русская политическая полиция соблюдала своё обещание гарантии, и тогда, может быть, найдём некоторое объяснение приёмам «самозащиты», пущенным в ход Азефом.

В целях выяснения первого вопроса надо проследить «руководителей» Азефа. Азеф начал свою связь с Департаментом полиции около 1893 года, проживая за границей. Связь началась и продолжалась некоторое время путём письменных сношений, затем он поступил под личное руководство заведующего русской Заграничной агентурой, сосредоточенной тогда в руках П.И. Рачковского. Не надо думать, однако, что всё время сам П.И. Рачковский лично руководил Азефом, тогда ещё Азеф не был «фигурой» на арене политического розыска, и потому, несомненно, свидания с ним и руководство происходили при содействии каких-то помощников Рачковского. Из Департамента полиции руководили им, по крайней мере, два лица за это же время: Л Ратаев и Н Пешков как заведующий центром политического розыска в Департаменте полиции.

Так продолжалось до конца 1899 года, когда Азеф приехал в Россию и поселился в Москве, где устроился на службу в большой электрической компании.

Заграничные руководители тогда только что зарождавшегося Союза социалистов-революционеров, супруги Житловские, горячо рекомендовали Азефа А. Аргунову, тогда стоявшему во главе московской организации Союза. Одновременно Департамент полиции «горячо» отрекомендовал тогдашнему начальнику Московского охранного отделения С.В. Зубатову переданного ему Департаментом полиции секретного сотрудника Азефа.

С этого времени Азеф находится в умелых руках С.В. Зубатова, но, к сожалению, недолго. К сожалению, именно потому, что Зубатов настойчиво внушал своим подчинённым жандармским офицерам, будущим руководителям политического розыска, формулу, определяющую взаимоотношения между ними и секретной агентурой: «Вы, господа, должны смотреть на сотрудника, как на любимую женщину, с которой находитесь в тайной связи. Берегите её, как зеницу ока. Один неосторожный шаг, и вы её опозорите…»