Алтарь Отечества. Альманах. Том II - Альманах Российский колокол
Голодали в Москве, как и везде. Сестрёнка Лида ездила на трамвае в Нижние Котлы (тогда это был конец города) и привозила оттуда крапиву, лебеду, сурепку. Мама же вывозила за город свои и папины вещи, на которые можно было что-то выменять из продуктов. О мясных продуктах приходилось лишь мечтать. Однажды по продовольственным карточкам выдали кровяную колбасу. Мама аккуратно поделила её на три части (к счастью, я ещё была мала для такого «блюда»). Запах колбасы привлёк внимание кошки, она как будто ожидала счастливого момента. И ей повезло. Лида нечаянно уронила свой кусок, кошка мигом вцепилась в него и скрылась под кроватью. Сестричка ринулась за ней. Мама еле вытащила её оттуда и практически спасла, отдав свою долю. Разъярённое голодное животное готово было драться за свою добычу насмерть.
А я с двух лет грезила о «большой булоче» (именно так я произносила название хлеба).
На летний период сестёр отправляли в трудовые лагеря, объясняя, что они могут помочь солдатам поскорее расправиться с ненавистным врагом. Дети собирали в лесу щавель, грибы, лекарственные травы, вязали берёзовые веники. Помогали колхозу в прополке картофельных гряд, а зимой совмещали учёбу в школе с шефством над ранеными солдатами, которые находились на излечении в госпитале.
Если воспоминания о днях, пережитых в годы войны, я по малолетству писала в основном по рассказам сестёр и покойных родителей, то праздничный победный салют запомнила навсегда, хотя мне было неполных четыре года. Я сидела на папиных плечах (его к тому времени комиссовали по болезни и он успел поработать по восстановлению Сталинградского тракторного завода). Когда в честь победителей загремели залпы сотен орудий, восторгу моему не было предела: я со всеми кричала «ура! ура!». Всю войну женская часть нашей семьи провела в родном городе. Если бы жизнь повернулась иначе, мы могли бы вместе со всеми москвичами погибнуть в затопленной столице. Но пришла долгожданная Победа, и я подсознательно горжусь тем, что моя семья не покинула Москву в тяжёлые для неё дни 1941 года и вплоть до окончания войны.
Наконец-то, мир пришёл на нашу благословенную землю, и жизнь потекла по спокойному руслу. Папа занял должность заместителя директора Московского завода по ремонту высокоточного оборудования, старшая сестра пошла работать на фабрику «Гознак», а средняя поступила в финансовый техникум. К азам образования приобщилась и я: в 1948 году перешагнула порог 553-ей школы, где встретила подругу на всю жизнь. Фамилия её тоже была Цветкова, а звали Галей. Выйдя замуж, стали Раисой Лунёвой и Галиной Лисицыной, но дружба наша крепчает год от года, и мы гордимся этим.
Вот со страницы фотоальбома глядит на меня восьмилетняя девчушка с аккуратно заплетёнными светлыми косичками в любовно сшитой мамой школьной форме. Белая сумка через плечо и повязка с красным крестом на рукаве напоминают о моей первой общественной работе – классной санитарки. Война окончилась, но забота о чистоте рук (а главное – «душ») прочно вошла в нашу жизнь.
Рая в школьные годы.
Внизу фотографии надпись: «1949–1950 г.г. Хорошая ученица школы № 553 гор. Москвы». Это благодарность моим родителям. В то время я и не помышляла о своей будущей профессии. И до сих пор не уверена, отважилась бы когда-нибудь стать журналистом, если бы ни случай.
В 1954 году я перешла в только что построенную 729 школу. Многие юные москвичи вернулись из эвакуации, и школ, с учетом порушенных в годы войны, не хватало. Моим учителем русского языка и литературы стала Маргарита Даниловна Миринская. Эти предметы всегда были для меня самыми любимыми, а особенно сочинения на свободную тему.
Однажды Маргарита Даниловна предложила нам тему на выбор: «За что я люблю свою маму… папу… сестру… брата… подругу…?». Я писала о маме. И вердикт учительницы потряс маму: Маргарита Даниловна сказала, что из меня получится хороший журналист. Когда мы в семье обсуждали эту тему, она мне представлялась какой-то заоблачной, тем более что в это время я стала терять слух (война все же достала и меня), а по окончании десятилетки тяжело заболела и даже получила инвалидность. Но молодость брала своё.
Поступила на работу в то время ещё засекреченное, а ныне известное объединение, в которое входили Государственный оптический завод и ЦКБ «Геофизика». Жизнь забурлила. В гости к заводчанам частенько приезжали летчики-космонавты В. Быковский, П. Климук, Г. Шонин, Г. Титов, В. Шаталов и др. Это для их космических кораблей готовили продукцию наши мастера.
С трепетом снимаю с полки книгу «Здравствуй, Вселенная» Валерия Быковского и Валентины Николаевой-Терешковой, где рукой В. Быковского аккуратно выведено: «Цветковой Рае с пожеланием всего самого хорошего в жизни. 26.06.73 г.». А на стене – фотография, запечатлевшая нас на открытии одной из смен заводского пионерского лагеря «Алмаз».
Ещё одна ценная для меня реликвия: почтовые марки, выпущенные к 15-летию космической эры. Они выполнены по рисункам лётчика-космонавта А. Леонова. На них автограф его коллеги Петра Климука.
В заводском клубе «Алмаз», а затем и за праздничным столом по случаю очередного «Дня Радио» я поближе познакомилась с дикторами радио и телевидения Ю. Левитаном, который в гитлеровском «расстрельном» списке значился под первым номером, С. Моргуновой и И. Кирилловым. К этому времени я уже училась на факультете журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова и работала ответственным редактором заводского радиовещания. В 1971 году защитила диплом. На следующий год была принята в Союз журналистов СССР (ныне России).
В пионерском лагере «Алмаз»
Война жёстко прошлась по нашему поколению. Может, и не случайно темой своей дипломной работы я выбрала «Из истории сатирических журналов и листков периода Великой Отечественной войны». Мне хотелось подтвердить слова Александра ТВАРДОВСКОГО:
– Жить без пищи можно сутки,
Можно больше, но порой
На войне одной минутки
Не прожить без прибаутки,
Шутки самой немудрой.
Кстати, легендарным «Катюшам» в сатирическом журнале «Залп» были посвящены такие частушки бойца ПАВЛЕНКО:
– Эльза Фрицу напевала.
Долго жить ему
