Софья Бенуа - Дмитрий Хворостовский. Две женщины и музыка

Кстати, еще тогда же, в 1992-м, Дмитрий Хворостовский дал четко понять свое отношение к подобным постановкам.

– Меня не устраивает поверхностное знание нашей культуры. И такое же отношение к ней. Я бы даже сказал незнание и нежелание узнать. Вся режиссерская работа строилась на простых, примитивных эффектах, не имеющих никакого отношения ни к Пушкину, ни к Чайковскому, ни к стране, где происходит действие. Меня бесило даже не то, что они не хотели копнуть вглубь, пойти чуть дальше распространенных представлений о России – медведь, снег, водка – а просто категорическое нежелание узнать чуть больше.

Или вот это – еще более откровенное, просто шокирующее признание, подтверждаемое самой жизнью и ситуацией последних лет, когда Запад под диктовку США вводит против нашей страны нелепые санкции:

– Иногда мне кажется, что все, что делается здесь с русской музыкой и культурой, делается не от незнания, а так, чтобы унизить.

И, между прочим, наш гений однажды отомстил за подобное отношение к России и русским.

Вспоминает Н. Чернова:

«Когда лет через десять после одесского конфликта мы встретились с Анной и все наши взаимные обиды и недоразумения были давно забыты, она рассказала об одном весьма забавном случае: «Когда Дмитрий начал много гастролировать на Западе, он познакомился с большим количеством людей из разных стран. На всех приемах и банкетах ему приходилось выслушивать множество тостов на языках, которых он не знал и не понимал из произносимого ни единого слова. В один прекрасный момент все это ему ужасно надоело. И он, улыбаясь во весь рот, в ответ на очередной тост произнес по-русски фразу, как выяснилось потом очень грубую, в обществе таких слов не говорят (у вас в русском языке есть такие слова, Вы знаете). А все подумали, что он сказал что-то очень вежливое. После этого сотрудники компании «Филипс» во всем мире стали повторять эту фразу, желая похвастаться своим знанием русского и думая, что они говорят что-то вежливое. Так длилось до тех пор, пока на одном из приемов кто-то из русских не объяснил им, что они говорят. Он, конечно, нехорошо поступил, но я давно его знаю и если на одну чашу весов положить то, что нехорошо, а на другую – то, что хорошо, вторая явно перевесит. Все говорят – звезда, звезда. Я думаю, что он больше, чем звезда. Звезды избегают трудностей и проблем, а он идет им навстречу, часто против течения, и от этого становится только сильнее. Я многому у него научилась. Например, самому высокому стандарту дружбы, без мелких претензий и слащавости, но с твердой уверенностью, что на человека можно всегда положиться. Не знаю, что вкладывается в понятие «русская душа», «русский характер», но знаю, что он прекрасно понимает одно: быть русским артистом в современном мире – большая ответственность».

Добавим для ясности: Дмитрий, уехав на Запад работать, уже через месяц-другой бегло говорил по-английски.

…Нельзя винить страну и людей; как нельзя уповать только на перемены, которые должны принести удачу. Конечно, в случае с Хворостовским – на его признание мировым творческим сообществом – сыграли разные факторы:

– Судьба, удача, перемены в стране, время идеальное, когда есть возможности для таких, как я, самим решать свою судьбу. Талант, который мне дали родители и Бог.

Концерт Дмитрия Хворостовского в сопровождении Балтийского симфонического оркестра

Глава 18. Важнее пустых полок в магазинах, или «Я верю, что любовь правит миром»

Еще когда он был молод и только пробивался на мировую сцену, рано разглядевшие в нем талант отечественные журналисты восторженно писали:

«Перед нами предстал 27-летний мастер, владеющий всеми тайнами вокального искусства, артист редкой искренности и непосредственности. Художник романтического склада, пленяющий возвышенностью чувств и высокой человечностью. Он вводит вас в своей мир идеалов пения, поражающего не мощью голосовых связок, а филигранным звучанием каждой ноты, каждой фразы. Надо быть среди слушателей, чтобы самому ощутить напряженную тишину зала, внимающего русской песне «Ноченька», идущей от сердца исполнителя. Невольно вспомнились слова великого итальянского баритона Тито Гобби о том, что красивый голос это хорошо, но и чрезвычайно мало, ибо певцу необходимо обладать еще величайшей культурой и искренностью чувств…»[60]

И чтобы во всей полноте увидеть контраст между тем, что могло быть и что стало в итоге – еще раз вернемся к периоду отъезда. Не для того, чтобы пожалеть и поплакать: какой талантище потеряла страна, а чтобы понять, как по-настоящему талантливый человек пробивает себе дорогу в жизни при самых неблагоприятных обстоятельствах. Ибо подобные ситуации будут еще не раз, причем в любой стране мира, и с любым из потенциально талантливых людей.

– У нас, русских, есть какая-то особая генетическая программа – талантливо выходить из ситуации, – тонко подметил как-то маэстро.

Или вот фрагмент интервью[61] далекого 2006 года, свидетельствующий о стойкости духа русских людей.

«А. Максимов: Сейчас Вы уже всемирно известный певец. Когда началась Ваша карьера, Вы стали выступать в западных театрах, как Вы себя там ощущали?

Д. Хворостовский: Не в своей тарелке.

А. Максимов: Это что значит?

Д. Хворостовский: Во-первых, я плохо понимал то, что вообще происходит вокруг меня. Я плохо понимал текст, на котором я пою. Я плохо понимал режиссеров, которые мне казались негодяями и сволочами.

А. Максимов: Почему?

Д. Хворостовский: Потому что они предлагали делать что-то такое, чему я не был научен и к чему я не привык. К тому времени я считал уже себя опытным оперным артистом, так как я начал работать, петь в опере очень рано, 22–23 лет от роду. Я о себе думал очень хорошо, что я уже такой, ну если не великий, то полувеликий певец, достигший определенного высокого уровня. Тем более что моя карьера так началась, как выстрел из пушки. И все у меня началось сразу на следующий день, на утро. Поэтому я, конечно, чувствовал себя некомфортно. Поэтому я через некоторое время очень получил по носу.

А. Максимов: Как дают по носу в оперном театре?

Д. Хворостовский: Как-то вышли рецензии на одну из моих оперных работ, где меня очень не хвалили. И прочитав эти статьи, я сначала разозлился, потом пришел в полное отчаяние, потом начал переосмысливать практически все, что я имел на тот момент. И это переосмысление происходит и по данный момент.

А. Максимов: Среди западных музыкантов были люди, которые оказали Вам наибольшую творческую поддержку в этот момент?

Д. Хворостовский: Да, безусловно, и среди западных, и среди не западных музыкантов. В том числе Гергиев, который сыграл по-настоящему значительную роль в моей карьере. И в моей карьере со звукозаписывающими фирмами. Записали первые диски, которые стали достаточно узнаваемые именно благодаря нашей работе и благодаря, конечно, Валерию Александровичу. И мои первые шаги, в частности, на оперной сцене в Америке произошли именно благодаря Гергиеву.