Ли Ю - Сингапурская история: из «третьего мира» – в «первый»

Они подвергали перспективных кандидатов от ПНД на должности министров психологическим тестам, призванным определить их характер, сообразительность, личные качества и ценность. Результаты этих тестов не носили окончательного характера, но они помогали отсеять явно непригодных людей, и были шагом вперед по сравнению с интуитивными суждениями, которые делались в ходе двухчасового интервью с кандидатами. Время от времени я не соглашался с психологами, особенно когда я видел, что тестируемый был умнее интервьюировавшего его психолога и мог «подделать» результаты тестов, не выказывая этого внешне.

Профессор психологии Лондонского университета Х. Д. Ейсенк (H.J. Eysenck), посетивший Сингапур в 1987 году, укрепил мою убежденность в полезности тестов по проверке коэффициента интеллектуального развития (IQ), личных качеств и черт характера. Он привел в качестве примера американскую нефтяную МНК, в которой работало 40 психологов, участвовавших в приеме на работу и продвижении по службе 40,000 работников компании. Мы не располагали достаточным количеством подготовленных психологов для тестирования кандидатов на важные должности. После дискуссии с ним я потребовал от Национального Университета Сингапура готовить больше психологов, занимающихся изучением поведения людей, чтобы помочь в подборе на различные должности людей, обладавших необходимыми качествами.

Я также интересовался у руководителей МНК их системой подбора и продвижения высокопоставленных сотрудников. Я пришел к выводу, что одна из лучших систем была разработана и внедрена в англо-голландской нефтяной компании «Шелл» (Shell). В основном, они уделяли внимание тому, что они называли «текущей оценкой потенциала» (currently estimated potential) человека. Эта оценка определялась тремя факторами: способностью человека к анализу, развитием воображения, наличием здравого смысла. Вместе они составляли интегральный показатель, который в компании «Шелл» называли «вертолетным видением» (helicopter vision), отражавшим способность человека видеть факты и проблемы в более масштабном контексте, выделяя при этом критически важные детали. Проводившая оценку группа включала в себя людей, лично знавших кандидата. Эта группа могла достаточно точно ранжировать кандидатов, обладавших примерно одинаковыми способностями, согласно уровню их «вертолетного видения». В 1983 году, после того как мы испытали эту систему и убедились в ее надежности и практичности, она была принята и рекомендована для использования в органах государственной службы, заменив унаследованную нами британскую систему.

Некоторые люди лучше других видят и понимают людей, что позволяет им прекрасно интервьюировать и оценивать других. Одним из таких замечательных людей был Тан Тек Чви (Tan Teck Chwee), являвшийся председателем комиссии по отбору сотрудников государственной службы в 1975–1988 годах. Ни один кандидат при приеме на работу или повышении по службе не мог обмануть его. Это не имело ничего общего с высоким показателем коэффициента развития интеллекта Тана, а было связано, скорее, с различными аспектами его мышления, которые позволяли ему разобраться в характере человека, исходя из выражения лица, жестов и того, каким тоном он разговаривал. Бывший старший министр правительства Лим Ким Сан также обладал этим даром. Я включал его в состав каждой группы, проводившей оценку кандидатов ПНД для участия в предстоящих выборах. В своих оценках он полагался больше на интуицию, чем на рассудок, и в большинстве случаев оказывался прав. Го Кен Сви был полной противоположностью ему, он полагался на рассудок при полном отсутствии интуиции. Он частенько мог подобрать чиновника, расхваливая его прекрасные качества на основании автобиографии, а через полгода – год уже подыскивал ему замену. Он просто не мог рассмотреть человека, – психологи называют эту способность «социальным или эмоциональным интеллектом».

Мои попытки влить новую кровь в состав нашего руководства не всегда шли гладко. Несколько министров из числа «старой гвардии» были обеспокоены тем, как быстро их должны были сменить. То Чин Чай сказал мне, что я должен был прекратить разговоры о том, что «старая гвардия» стареет, потому что они старели не так уж быстро, а я своими разговорами якобы деморализовал их. Я не согласился с ним. Мы все старели и сбрасывали обороты, включая меня и его самого. В своем кабинете он ставил под столом обогреватель, чтобы греть ноги. Да и я сам видел свое отражение в зеркале. Я больше не чувствовал того неистощимого энтузиазма и интереса, который заставлял меня лично за всем смотреть и во все лично вникать. Все больше и больше я полагался на отчеты, фотографии и видеофильмы.

То Чин Чай и несколько других членов «старой гвардии» хотели, чтобы наши преемники пришли наверх тем же путем, что и мы, сделав карьеру в качестве политических активистов, а не путем отбора и вербовки. Кен Сви, Раджа, Ким Сан и Суй Сен не верили в то, что таким путем можно было подыскать себе преемников. После выборов, состоявшихся в декабре 1980 года, я решил дать «старой гвардии» понять, что курс на обновление был необратим, хотя его скорость зависела от того, насколько хорошо зарекомендуют себя новые члены парламента. Я не включил То Чин Чая в состав нового правительства. Меня беспокоило, что несколько старых министров могли сплотиться вокруг него и попытаться замедлить процесс обновления. Я чувствовал, что один из старых министров, Он Пан Бун, разделял беспокойство То Чин Чая, к тому же мнению склонялось и несколько старых государственных министров и парламентских секретарей, включая Ли Кун Чоя, Фон Сип Чи (Fong Sip Chee), Чан Чи Сена (Chan Chee Seng) и Чо Ек Ена (Chor Yock Eng). Я был вынужден не включить То Чин Чая в состав правительства, чтобы предотвратить возможный раскол в руководстве. Мне было больно делать это после стольких лет совместной работы. Поддержка членов «старой гвардии» сделала возможными все наши достижения. Тем не менее, мы все несли ответственность за то, чтобы Сингапуром и дальше управляли способные, честные и преданные делу люди, а наша старая команда уже прошла пик своей формы, за которым начинался спад. Новые члены парламента, способные молодые люди, которые получили образование в престижных университетах за рубежом и в Сингапуре, назначались на ключевые позиции в течение 3–4 лет после вступления в ПНД. Ветераны считали, что они не должны были попадать на эти должности так легко, что им следовало ждать и учиться, но я не думал, что молодые и талантливые люди будут просто сидеть и ждать, они или добились бы своего, или ушли бы.

То Чин Чай обиделся. Я предложил ему должность посла в Лондоне, но он не захотел уезжать из Сингапура, чтобы не прерывать образование своей младшей дочери. Он нашел себе другую работу. То Чин Чай оставался в парламенте на протяжении еще двух созывов, критикуя меня и ПНД. Эта критика никогда не бывала достаточно острой для обвинений в нелояльности, но вызывала некоторые затруднения. Я не хотел публично ставить его на место.