Владимир Джунковский - Воспоминания.Том 1

5 июня я обратился с следующим приказом по вверенной мне полиции: "1 сего июня мною получено от министра внутренних дел следующее уведомление: "Государь император, оставшись вполне довольным порядком при посещении Свято-Троице-Сергиевой лавры, объявляет высочайшую благодарность его императорского величества Вашему превосходительству, а прочим начальствующим лицам московской уездной полиции и Отдельного корпуса жандармов монаршее благоволение. Нижним чинам означенных полиций и Корпуса его величество жалует по одному рублю на человека.

С чувством глубочайшей радости узнал я о столь высокой к нам милости монарха. Моменты пребывания царской семьи в пределах Московской губернии останутся, конечно, для каждого из нас самым светлым воспоминанием. В это время служба полиции достигла своего высшего назначения, ибо она приобщилась к охране священной особы своего Государя, и эту исключительно важную и почетную задачу все чины полиции и Отдельного корпуса жандармов, привлеченные к охране порядка в Свято-Троице-Сергиевой лавре и по пути следования их императорских величеств через губернию, выполнили со свойственным им патриотическим воодушевлением, напрягал все свои силы и действия в тесном дружном единении. Для русского человека нет большей радости, как слышать слово одобрения из царских уст. И я глубоко счастлив тем, что могу разделить это отрадное чувство вместе с чинами полиции и Корпуса жандармов, столь благородно и ревностно исполнившими высший долг своей службы. Всем начальствующим лицам, до коих относится высочайшая милость, мною будет вручена копия настоящего приказа. Пожалованные его императорским величеством нижним чинам рубли будут выданы по принадлежности через мою канцелярию".

В день отъезда их величеств из Москвы, 1 июня, утром 5_й гренадерский Киевский ее императорского высочества великой княгини Елизаветы Федоровны полк получил приказание Государя императора явиться в полном составе к 11 часам утра в Кремль и построиться перед Большим Кремлевским дворцом. Государь император, выйдя из внутренних покоев в сопровождении наследника цесаревича, великих князей и лиц свиты, направился к полку и, обойдя киевских гренадер и поздоровавшись с ними, объявил, что шеф полка ее императорское высочество великая княгиня Елизавета Федоровна, решив посвятить себя исключительно делам религии и благотворения, просила освободить ее от шефства, но что духовную связь с полком она навсегда сохранит. В ознаменование же первого приезда в Москву наследника он его назначает шефом полка. Громовое "ура" было ответом на эти слова державного вождя. Осчастливленный полк прошел церемониальным маршем перед своим новым шефом и возвратился в казармы.

В этот же день Гадон, уволенный от службы в 1906 г. за беспорядки в Преображенском полку (см. воспоминания за 1906 г.), был возвращен на службу прежним чином генерал-майора с назначением в Свиту. Также и Озеров.

16 июня из Москвы уехал генерал Экк, назначенный командиром 7-го Армейского корпуса. Гренадерский корпус в лице его потерял дорогого, горячо любимого начальника. К моменту его отъезда на Курском вокзале собралось множество его сослуживцев и подчиненных, все одинаково сожалели об его уходе. Проводы его носили самый сердечный характер, он оставил в душе каждого, кто только имел к нему какое-либо отношение, благодарное воспоминание. На его место был назначен генерал Мрозовский, по мягкости характера резкая противоположность Экку.

В этот же день в Москву ожидали прилета лейтенанта Дыбовского, который летел на "Ньюпоре" из Севастополя в Петербург. Из Тулы он должен был вылететь в 5 часов дня и быть в Москве в 7 часов вечера. К этому времени по шоссе по направлению к аэродрому неслись автомобили, ехали экипажи, извозчики, шли толпы народа пешком. На аэродроме же висел синий флаг (отмена полета), пока не сообщили по телефону из Тулы, что Дыбовский вылетел. Тогда взвился оранжевый флаг (полет состоится). Это было в 5 часов 10 минут дня. К этому времени собралась уже масса публики, на кругу кипела жизнь вовсю, прибыли терские казаки — конные стражники Московского уезда, приехал и я на автомобиле, поздоровался со стражниками, принял рапорт от исправника и выслушал его доклад о принятых мерах по пути перелета, на случай, если бы понадобилось оказать какую-либо помощь. Затем приехал командующий войсками Плеве, профессор H. E. Жуковский, Ю. А. Меллер и другие члены Общества воздухоплавания.

Когда все съехались в ожидании прилета отважного пилота, вдруг совсем неожиданно налетел шквал: все заволокло облаками пыли, потемнело в воздухе, но это продолжалось не более 10–15 минут, стало опять светло, но сильный ветер не унимался. Жутко стало за судьбу летчика. Около 7 часов его еще не было, невольно все стали тревожиться. Я позвонил по телефону в Подольск, откуда мне ответили, что Дыбовский пролетел над Подольском в 6 с половиной часов. Тогда я позвонил в Царицыно — Дыбовский еще не пролетел — так ответили со станции. Невольно зародилась тревога; от Подольска до Царицына более 10–15 минут он пролететь не мог. Очевидно, катастрофа. Ю. А. Меллер решился поехать разыскивать летчика, с ним сели еще двое, и они уехали. Оказалось, что Дыбовский, попав в шквал, сначала пробовал из него выйти, спустился ниже, но ветер был такой резкий, что он решил не бороться с ним и спустился благополучно, не долетев до Царицына, в 21 версте расстояния от Москвы, где его и нашел Ю. А. Меллер со своими спутниками. Как ни упрашивали они Дыбовского долететь до Москвы, он не согласился и обещал вылететь в 6 часов утра на другой день.

На другой день с раннего утра опять аэродром наполнился народом, собрались все члены Общества воздухоплавания, приехал и я. Прошло томительных два часа, наконец по телефону сообщили, что он пролетел над Царицыным в 8 часов утра, затем через некоторое время сообщили, что он пролетел над Симоновым монастырем. В это время туман, бывший с утра, настолько сгустился, что вдаль ничего не было видно. Пошел сильнейший дождь, и со станции Люблино сообщили, что Дыбовский упал близ станции в болото.

Я сел в автомобиль и поехал с двумя членами Общества воздухоплавания к месту катастрофы. В это время аппарат находился уже на сухом месте, и было приступлено к его починке, Дыбовский был невредим. Оказалось, что когда туман и дождь не давали ему возможности ориентироваться над городом, он решил повернуть и спуститься около Люблина на луг, где он видел, что крестьяне косили траву, не предполагая, что это болото. Аппарат и завяз в болоте, откуда его едва вытащили. К 6 часам вечера все было в порядке, и Дыбовский мог вылететь. Аэродром, таким образом, третий раз наполнялся публикой, с нетерпением ожидавшей своего героя.