С Штеменко - Генеральный штаб в годы войны

В Генштабе был разработан несложный замысел мероприятий по дезинформации противника. Он предусматривал демонстрацию подготовки советского наступления в районе Петсамо с высадкой десантов Северного флота на прилегающее морское побережье Норвегии. 20 апреля все необходимые распоряжения по плану дезинформации были отданы командующими Карельским фронтом и Северным флотом. На самом же деле все наши помыслы обращались уже к той части северного фланга фронта, где располагались финские войска.

На совести реакционных политиков Финляндии Рюти, Таннера и иже с ними, не пожелавших принять гуманные условия перемирия с СССР, лежат тысячи жизней финских и советских воинов, павших в сражениях летом 1944 г.

В замысел операций на северном фланге советско-германского фронта была заложена идея последовательного разгрома противника. Теперь, после 20 апреля, первые удары советских войск должны были обрушиться на финскую армию. В Генеральном штабе полагали, что войска финнов, хуже вооруженные и подготовленные, чем немецкие, понесут поражение в относительно короткий срок.

Разгром финских войск, по нашим расчетам, должен был существенно ослабить положение 20-й немецкой горной армии, занимавшей фронт в Заполярье. Южный фланг немецкого участка обороны неминуемо оголялся и открывал большие возможности для наших последующих ударов. Возникала перспектива изоляции основных сил противника от путей отхода к западным портам Финляндии и в глубину норвежской территории.

Такой порядок действий исходил из сложившейся тогда обстановки. На финском участке фронта быстрее всего могли быть поставлены под удар основные жизненные центры Финляндии, до которых были самые короткие расстояния. Здесь располагались главные силы финских войск. С разгромом их рушилась вся система финской обороны. Для наступления могли быть привлечены два фронта Ленинградский и Карельский, Балтийский флот и озерные флотилии, большое количество авиации.

Правда, укрепления противника здесь были весьма серьезными. На Карельском перешейке они представлялись долговременными сооружениями пресловутой линии Маннергейма, вновь восстановленной противником, и разного рода многими другими искусно оборудованными инженерными препятствиями. Мощные укрепления имелись и на свирском участке фронта. Все это предстояло прорывать, но у советского командования имелись достаточные для этого силы и средства.

В конечном счете было решено на Карельском перешейке операции проводить Ленинградскому фронту во взаимодействии с Балтийским флотом и дальней авиацией, на свирско-петрозаводском участке - Карельскому фронту с подчинением ему озерных военных флотилий.

Первый удар по главным силам противника должен был нанести Ленинградский фронт. Его задача состояла в том, чтобы прорвать финскую оборону в направлении Выборга и создать угрозу вторжения советских войск в глубину Финляндии к основным политическим и экономическим центрам, в том числе Хельсинки. На второстепенном направлении фронту предстояло частью сил выйти на Сортавалу и по северному берегу Ладоги нацелиться в тыл противнику, оборонявшемуся в Карелии. Для проведения операций Ленинградскому фронту передавалась из резерва Ставки 21-я армия, которой с конца апреля стал командовать бывший начальник штаба Ленинградского фронта генерал-полковник Д. Н. Гусев.

Имея в тылу советские войска, финны перед Карельским фронтом едва ли могли чувствовать себя уверенно. В этот момент и должно было начинаться наступление войск К. А. Мерецкова.

В свою очередь планы операций Карельского фронта предусматривали главный удар на свирском участке. Здесь была сосредоточена 7-я армия со значительными средствами усиления, позволявшими, по нашим расчетам, с ходу форсировать полноводную Свирь. Прорыв на север вдоль восточного берега Ладожского озера обеспечивал наступавшим здесь советским войскам выгодное фланговое положение относительно финской обороны в районе Петрозаводска с перспективой выхода ей в тыл. Соображения были тщательно продуманы, работа над планами продолжалась весь апрель, а с привлечением командований фронтов - и май.

В конце марта 1944 г., когда Генштаб развернул работу над планами операций на северном фланге советско-германского фронта, в Москве стояли погожие весенние дни. Для нас же, генштабистов, время было, прямо скажу, горячим. Тогда 1-й и 2-й Украинские фронты громили группы армий противника "Северная Украина" и "Юг" на правом берегу Днепра, гнали их за Прут и Серет. 3-й Украинский фронт нацелился на Одессу. Работы, понятно, было по горло, и нам не удавалось даже вдохнуть живительный воздух весны полной грудью. Я был счастливее моих товарищей, поскольку каждый день с А. И. Антоновым совершал недолгие поездки на автомашине в Кремль да более продолжительные - на "ближнюю" дачу И. В. Сталина в Кунцево.

Выезжать к Верховному Главнокомандующему мне приходилось иногда и в одиночку, поскольку И. В. Сталин нередко интересовался состоянием работы над той или иной операцией или требовалось срочно заменить карты, которые лежали у него на столе. Вот так было и в конце марта. А. И. Антонов передал мне приказание И. В. Сталина через три часа прибыть на "ближнюю". "Хозяин хочет еще раз посмотреть карты с замыслом операций на северном фланге,- добавил он,свезите их ему". Я собрал нужные материалы, внимательно просмотрел их и к назначенному времени отправился в Кунцево. По пути продумал еще раз соображения Генштаба, которые Верховный Главнокомандующий в основном уже одобрил.

...Неширокая асфальтированная дорога к даче, отделившись влево от забитого повозками и автомашинами Минского шоссе, бежит зигзагами сначала по опушке, затем по тихому смешанному лесу и заканчивается у зеленого деревянного забора с широкими, тоже деревянными воротами. Сразу за ними опять лес. Справа могучие сосны. Слева хоровод тонких белоствольных березок, за ними снова сосны. Кое-где хмуроватыми пятнами маячат ели. На извилистой лесной дороге от ворот участка ко входу в здание дачи обычно не замечалось никакой охраны. Не видно ее и у дачи. Охрана была у ворот, а в лесу, окружавшем дачу, она несла свою службу скрытно, незаметно.

Въехав на территорию дачи, я невольно залюбовался спокойной красотой подмосковной природы. Но дорога была короткой, очарование длилось недолго.

Невысокая двухэтажная дача с двускатной крышей за лесом почти неприметна. Она тоже зеленая и возникает сразу, как только автомашина круто вывертывает из царства деревьев на круг у главного входа в дом. Летом здесь бьет фонтан в небольшом каменном бассейне. А кругом опять стеной сосны...

Я вылез из машины и с пузатым от карт портфелем в руках направился в дом. Начальник охраны встретился на пороге и, зная меня в лицо, пригласил раздеться и проходить.