Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙI

Христиане Гундоо, видимо, хорошие усердные христиане, так как здесь нет еще церковных книг, ни богослужебных, ни для чтения, то из Токио немедленно будут присланы все наиболее нужные и приличные здесь. На молитву христиане по воскресеньям здесь, к сожалению, не собираются, только по субботам вечером — приходят человек 6 посторонних, кроме семьи Гамалиила; и поют здесь очень изрядно: Юлия, дочь Гамалиила, Павел Курибара и христианин Савва.

27 октября/8 ноября 1892. Вторник.

Гундоо. Токио.

В семь с половиною часа утра вышли из Гундо от Гамалиила Курибара, где пользовались гостеприимством, в Хацивоодзи пешком. Шли горными тропинками, минуя Ицукаици, чтобы сократить путь; чемоданы нес Стефан, один из христиан Гундоо, за что потом дана была ему 1 ена. По дороге любовались превосходными горными видами; солнце, иногда выступая из–за облаков, делало чудные переливы света и теней между горными ущельями и среди групп различных пород дерева. Отсюда много вывозится хиноки, сосны, ели и пихты. В половине первого часа пришли в Хацивоодзи, сделав в пять часов 6 ри без особенного утомления. В Хацивоодзи на большой улице видели базар, бывающий шесть раз в месяц; из деревень приходят продавать свои произведения, особенно ткани в эти дни, и закупают потом для своих домов платье, посуду и все нужное; для удобства покупателей и устрояются на скорую вдоль широкой улицы лавочки, тянущиеся на пол–ри, или больше. В Хацивоодзи мы зашли пообедать в гостиницу, чтобы потом тотчас на поезде в Токио; почти все христиане собрались туда и проводили нас на станцию. В половине четвертого часа мы с о. Фаддеем прибыли в Токио, кончив на сей раз обзор его прихода.

В Токио я застал кирпичную кладку основания библиотечного здания. Вопреки моему желанию, архитектор Кондер, как основательный англичанин, настоял на своем, чтобы 1/9 состава для кирпичной кладки состояла из цемента, «не столько для прочности здания, сколько для устранения в нем сырости». Пусть! Кстати и цемент — японский — недорог: 3 ены бочка.

29 октября/10 ноября 1892. Четверг.

Уцуномия.

В два три четверти часа пополудни выехали мы с о. Симеоном Юкава по его приходу — в Уцуномия, и в начале седьмого часа вечера были на месте. Братия Уцуномия встретили на станции, по большой улице с открытыми лавками и магазинами, при ночном освещении казавшимися просто великолепными, мы доехали почти до самого церковного дома, немножко только спрятавшегося в узкий переулок. Под него занята кладовая, в которой в низу живет катихизатор Николай Сакураи с женою и двумя детьми, на втором этаже — молельня. Много христиан собрано было у молельни и в темноте приветствовали нас. Молитвенная комната заново отделана, блестит чистотой и даже некоторой роскошью; кстати и икона здесь великолепная — Казанской Божией Матери, в богатом серебряном окладе, пожертвованных господином Расторгуевым в Москве; только поставлена она не на месте — на угол, налево, вдали от иконы Спасителя, стоящей посредине. Приготовили было зажечь пред Спасителем стеариновые свечи, но я остановил, велел заменить их японскими — восковыми. Вечерню отслужили в полном порядке: о. Семеон служит хорошо, катихизатор истово читает, поют — превосходно — две молоденькие девицы, три девочки и один молодой человек; из первых одна — Агафья Судзуки — ученица нашей Миссийской школы, оттого и пение хорошее — она учит и заправляет пением; есть след и Елисея Хаякава, учившего здесь когда–то пению. После вечерни сказано поучение, потом благословлены христиане, затем, пока дети не совсем сонны, я хотел испытать их в знании молитв; но вышла полная неудача: никто не прочитал ни одной молитвы; катихизатор отзывался, что они молятся, но на память–де не знают; не учил он их, и даже не считал, как видно, своею обязанностью делать то, хотя в катихизаторских правилах это дело поставлено в обязанность катихизатору. Сделал я ему выговор и заповедал, чтобы вперед учил детей молитвам и Закону Божию; о. Семеону наказал смотреть за исполнением катихизаторами этого своего долга; родителям же сказал поучение о необходимости воспитывать детей в страхе Божием и о том, что Ангелы— Хранители даны им на помощь в сем важном деле. Потом по метрике испытали Церковь. Крещеных здесь 193, из них в протестантство ушел 41 человек; это лет восемь тому назад, когда катихизатор Санода возмутил здешних христиан против священника Ниицума; ныне их, впрочем, в протестантстве осталось, говорят, не более 4 человек, прочие все охладели или ушли в язычество; все они с самого начала весьма мало знали учение, ибо были учениками того же Санода, который больше интриговал, чем занимался своим делом; умерло 14, охладело 17, переселилось в другие места 40; остальные 81 и из других мест пришедшие сюда 23, всего 104 человека теперь здесь налицо; христианских домов 27.

Сицудзи 4. В субботу на молитву собирается около 25 человек, в воскресенье около 20.

Есть здесь «кенкиуквай»: двукратно в месяц, по воскресеньям собирается человек 8–9 и толкуют Осиено кагами (ринкоо).

Христианки во второе воскресенье месяца имеют свое собрание, на котором обыкновенно две говорящие рассказывают Жития Святых, или толкуют что–либо из Священного Писания.

Новых определенных слушателей учения нет, а ходит Сакураи, говорил, домов в пять языческих, где ведет религиозные беседы, пользуясь случаем и обстоятельствами; значит, надежды на распространение Церкви мало.

Жертвуют здесь христиане в месяц больше 3 ен, из коих 1 ена идет катихизатору, 1 ена 10 сен священнику, прочее на церковные расходы.

Было сегодня при богослужении всех христиан с детьми около 30. Положено завтра пробыть мне здесь, но проповеди для язычников не произносить — не желают того ни катихизатор, ни христиане; говорят, «боогай» будет (мешать станут язычники). Вообще, Церковь одушевлением похвалиться не может, как и сам катихизатор, видимо опустившийся: «Каков поп, таков и приход».

30 октября/11 ноября 1892. Пятница.

Уцуномия.

Утром катихизатор Сакураи рассказывал про здешних христиан. Самые усердные Яков и Василий Нагасава, родные братья, из хороших местных сизоку; Василий — старший, живет в своем родовом доме и занимается продажею лекарств, Яков сделался часовщиком, имеет на большой улице часовой магазин в собственном доме с кладовыми. Еще хорошие христиане Акила Судзуки, дочь которого Агафья училась в нашей женской школе, учитель портняжного искусства, тоже живущий зажиточно в своем доме, Павел Иидзука, портной, порядочный христианин тоже Павел Кицухара, учившийся несколько в Катихизаторской школе, потом служивший, между прочим, сончёо — вчера усердно подававший кадило. Самый бедный из здешних христиан — отец семинариста Акилы Хирота, он тоже бывший сизоку, но двадцать пять лет тому потерявший употребление ног; прожил он потому свой дом и землю, и ныне промышляющий деланием фонарей, ибо, к счастию, хоть руками свободно владеет; кроме Акилы у него трое детей: девочка пятнадцати лет, и мальцы, лет десять и восемь; жена разносит съестное в городе и тем также немного промышляет.