Жизнеописание Михаила Булгакова - Мариэтта Омаровна Чудакова
Постеснялся ли он признаться Татьяне Николаевне, больше всех знавшей о его настойчивых попытках отъезда, что в решающий момент дрогнул и отказался сам? Или действительно почувствовал в голосе Сталина угрозу, превращавшую вопрос в ответ? И тогда не следует ли отнести радостное возбуждение, владевшее Булгаковым первое время, на счет почти биологического чувства облегчения, которое он испытал, удачно выпутавшись из опасного разговора?
131
Комментарием к этому письму Вересаева могут служить воспоминания Б. Л. Леонтьева: «На целую зиму отправился он, например, на московскую калошную фабрику „Богатырь“ в Богородском. Покинув хорошую квартиру, расставшись с привычными удобствами, снял каморку в тесной квартирке рабочего. И „нанялся“ на фабрике санитарным врачом… Зато появилась через год интересная его книга о двух комсомолках – „Сестры“» («Литературная Россия», 8 октября 1965 г.).
132
Литературовед Б. М. Эйхенбаум был связан с Поповым в это время работой над собранием сочинений Толстого.
133
Об аресте Н. Эрдмана и В. Масса см., в частности: Масс А. Озорные басни и др. // Вопросы литературы. 1987. № 1. С. 255–257.
134
По-видимому, они смотрели фильм Генри Хаттауэя «Жизнь бенгальских уланов» (атрибуция, по нашей просьбе, киноведа В. Ю. Дмитриева).
135
«Появился сегодня Лежнев, – писала Е. С. – Тот самый, который печатал „Белую гвардию“ в „России“. Был за границей в изгнании. Несколько лет тому назад прощен и вернулся сюда. Несколько лет не видел Мишу. Пришел уговаривать Мишу ехать путешествовать по СССР. Начал с разговора о том, что литературы у нас нет. Явная цель – воздействовать (это слово в контексте дневника Елены Сергеевны могло иметь и дополнительное значение – «провоцировать». – М. Ч.). Нервен, возбужден, очень умен, странные вспухшие глаза». И. Лежнев, уже выступивший год назад на съезде писателей с откровенно ренегатской речью, уже принятый в партию по личной рекомендации Сталина, с этого года заведовал отделом литературы в «Правде»…
О фигуре И. Лежнева и политической истории сменовеховства наиболее полно рассказано в работах: Агурский М. Идеология национал-большевизма. Париж, 1980; его же. Переписка И. Лежнева и Н. Устрялова // Slavica Hierosolymitana. 1981. V–VI; см. также: Чудакова М. О. Архив М. А. Булгакова: Материалы для творческой биографии писателя // Записки Отдела рукописей. М., 1976. Вып. 37. С. 52–55; ее же. Неоконченное сочинение Михаила Булгакова // Новый мир. 1987. № 8. С. 180–184.
136
7 января Е. С. записывала: «„Пиковая дама“ Мейерхольда. Многое очень интересно режиссерски (мгновенное появление графини со свечкой, солдат вносит свечу в казарме, появление черного человека в сцене игры Германа, приезд Николая), но много и безвкусного. Какая-то пятнистая постановка! Поют плохо».
137
На юге Булгаков узнал о тех общественно-политических событиях, которые стали началом Большого террора. 21 августа в «Правде» под заголовком «Стереть с лица земли!» было опубликовано требование президиума Правления Союза советских писателей «во имя блага человечества применить к врагам народа высшую меру социалистической защиты». Булгаков увидел подписи не только А. Афиногенова, Вс. Вишневского, В. Киршона, П. Павленко, В. Ставского, но и подписи Л. Леонова и К. Федина, а главное – Б. Пастернака. (Исследователи биографии поэта полагают, что она не была «добровольным актом»; см.: Флейшман Л. Борис Пастернак в тридцатые годы. Иерусалим, 1984. С. 370). Среди тех, чьего расстрела домогались, были критик Ричард Пикель, печатно радовавшийся осенью 1929 г. снятию со сцены всех булгаковских пьес, и Каменев, чье резко выраженное мнение подвело черту под судьбой повести «Собачье сердце». Булгаков не мог питать к этим людям симпатий. Но нет никаких оснований предполагать, что автор начерно завершенного этим летом романа о Иешуа мог радоваться, прочитав 26 августа 1936 г. сообщение о казни всех шестнадцати подсудимых.
138
Разговор с С. А. Самосудом 14 сентября 1936 г. вплотную поставил Булгакова перед необходимостью принимать решение. В ту же ночь неутомимо добросовестная Елена Сергеевна фиксировала в дневнике ход дальнейших размышлений, доводы за и против: «После ухода мы с М. А. говорили о том, что предпринять.
У него опасения, что если бы он пошел работать в Большой театр, то ему либо помешают в этом намерении, либо начнут травить со стороны, и может ли Самосуд его отстоять. 〈…〉
Самосуд талантливый человек, он разбирается в вопросах оперы. Как верно, например, его замечание, что в опере важен не текст, а идея текста».
139
В знаменательный для него день 5 октября Булгаков написал письма двум неизменным своим сочувствователям. Одно – П. С. Попову:
«У меня была страшная кутерьма, мучения, размышления, которые кончились тем, что я подал в отставку в Художественном театре и разорвал договор на перевод „Виндзорских“.
Довольно! Все должно иметь свой предел. 〈…〉 Прикажи вынуть из своего погреба бутылку Клико, выпей за здоровье „Дней Турбиных“, сегодня пьеса справляет свой десятилетний юбилей. Снимаю перед старухой свою засаленную писательскую ермолку, жена меня поздравляет, в чем и весь юбилей» (Новый мир. 1987. № 2. С. 178; публ. В. Гудковой).
О том же, но более резко – Я. Л. Леонтьеву:
«Сегодня у меня праздник. Ровно десять лет тому назад совершилась премьера „Турбиных“. Десятилетний юбилей.
Сижу у чернильницы и жду, что откроется дверь и появится делегация от Станиславского и Немировича с адресом и ценным подношением. В адресе будут указаны все мои искалеченные или погубленные пьесы и приведен список всех радостей, которые они, Стан[иславский] и Нем[ирович], мне доставили за десять лет в Проезде Худ[ожественного] Театра. Ценное же подношение будет выражено в большой кастрюле какого-нибудь благородного металла (например, меди), наполненной тою самой кровью, которую они выпили из меня за десять лет» (ИРЛИ, ф. 369, ед. хр. 325, авторская копия).
140
Перевернутые вопросительные и восклицательные знаки в начале предложений диктуются правилами испанской грамматики.
141
6 апреля 1937 г. Е. С. запишет: «Вечером с Анусей (А. С. Вильямс, жена художника. – М. Ч.) была в Еврейском театре на „Короле Лире“. Не досидели до конца. Пьеса примельчена, перенесена в другой план. Михоэлс патологичен».
15 апреля. «…из Д[ома] С[оветских] П[исателей] (после гражданской панихиды по Ильфу. –
