Александр Воронель - Запад изнутри

   Командир мог застрелить солдата, но не имел права ударить. Поскольку я слышал эту историю от самого командира, я, конечно, не знаю многих подробностей: был ли у солдата расквашен нос, сколько синяков понадобилось, чтобы вернуть его на боевой пост, наслаждался ли политрук возможностью нагадить чистоплюю-аристократу, который не пожелал марать руки убийством мальчишки, или, может быть, хотел подвести под монастырь заносчивого грузина. А, может быть, политрук просто высоко оценивал вероятность доноса со стороны кого-нибудь другого на их батарее, который осветил бы разом и гнилой либерализм командира, и политически близорукое, преступное попустительство политрука.

   Но суть имперской морали здесь прозрачна: законы были составлены так, чтобы не оставить места ни милосердию, ни справедливости. На том и строятся великие державы.

   Россия нынче опять с успехом возвращается на путь великодержавия, ей cнова понадобятся опричники, и перед российскими евреями опять замаячит все тот же призрачный выбор - "тиран, предатель или узник". Но теперь им уже не сослаться на недостаток исторического опыта.   

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ДЕНЕГ

   Меня всегда удивляло единодушие, с которым нееврейский мир, связывал представление о еврейском характере с любовью к деньгам. Ничего подобного я в еврейской среде не наблюдал. Да и в истории еврейское сребролюбие вовсе не превосходит международную норму. Мой (и исторический) опыт скорее подсказывает, что евреи легче других смиряются с потерей и охотней соглашаются рискнуть деньгами (но не здоровьем) ради каких-нибудь, иногда весьма проблематичных, целей. Может быть, потому у них и есть деньги (если верить, что они у них есть).

   Вообще, если не говорить о миллионерах, чья жизнь для меня по-прежнему остается как бы в тумане, есть у людей деньги или нет определяется не фактическим наличным счетом, а их собственным отношением к своему доходу. Если непосредственный аппетит потребителя требует немедленно все проесть, человек всегда оказывается без денег. Если же он склонен рассчитывать и распределять свои ресурсы, у него в каждый данный момент наличествуют деньги, которые он отложил в момент предшествовавший. Вспомним, как в молодости мы всегда одалживались у бабушек, получавших грошовую пенсию (и не всегда удосуживались отдать!), что ж наши бабушки были богаче нас? Eвреи в большинстве склонны именно к рациональному планированию своих затрат, и потому действительно могут производить впечатление людей, у которых всегда есть деньги. Естественно, что в общежитии такой расчетливый индивид ("с кубышкой за пазухой") вызывает у окружающих, особенно у беспечных и прожорливых, подозрения и неприязнь.

   Деньги - важнейший элемент абстрагирования, отчуждения людей от вещественных, материально-телесных отношений, которые только и поддаются нашему интуитивному, эмоционально окрашенному контролю. В доцивилизованном мире у варварских племен, говорят, мерой ценности служили коровы (скот), осязаемость и ценность которых была очевидна. Если древний охотник вместо того, чтобы просто убить владельца и отобрать корову, вынужден был менять на нее свой каменный топор, значит он был вынужден к этому реальными (назовем их экономическими или социальными) обстоятельствами. Однако дальше простого обмена в доисторические времена это дело не шло.

   Античный мир уже развил богато-разветвленную систему торговых взаимоотношений, включавших денежные знаки (монеты), финансовые обменные операции и банковские структуры. Грекам и евреям, а потом уже и римлянам, благодаря их высокой философской культуре сравнительно легко давался нетривиальный скачок от простой арифметики (две и еще две коровы дают четыре) к алгебре (допустим, что сумма А и В равна С, тогда, имея С, я мог бы приобрести ...).

   После разрушения античной цивилизации, в темные средние века, немногочисленные oбразованные недобитки развитого античного мира укрылись в монастырях и перестали активно участвовать в жизни. Почти одни евреи только и остались в Европе на экономической поверхности. Международная торговля к тому времени сильно усложнилась из-за разбоя на оставшихся от римлян дорогах: фунт пряностей, допустим, в Аравии стоил А, перевозка из Аравии в Европу В, плюс таможенный сбор на бесчисленных границах, составлявший долю С от общей суммы (А+В)(1+С), охрана караванов Х, да еще и неведомая цена риска У : итого (А+В)(1+С) + Х +У....

   Европейские варвары были в шоке от вторжения как религиозных, так и финансовых абстракций в их жизнь и законно подозревали обман. К тому же, хорошо зная себя, они не могли понять природу взаимного доверия, которое позволяло евреям разных стран осуществлять международные торговые сделки. Однако за несколько веков интеллектуальных мучений и повторяющихся безуспешных попыток вернуться на более знакомый путь грабежа, они привыкли.

   Со временем их потомки построили и свою, более конкретную, религию и философию, а затем и довольно стройную концепцию денег (сначала только материальных - золото - а со временем и символических - бумажных) и пришли к понятию стоимости, которая, уже на уровне развитой теории, возвращала всю эту мистику опять на ее материальную основу. Хотя достаточно часто находились те, кто покушался отобрать силой, не вникая в детали, все же мало-помалу в Европе освоили (и даже оценили) удобства, которые наличие денег вносит в жизнь обществ.

   Не с первого взгляда, но в конечном счете все как бы опять свелось к телам (сырью, запасам, машинам, работникам) и (теперь уже в символической форме цен) к их вполне осязаемым материальным взаимоотношениям. Правда, к цене материала теперь пришлось добавлять еще и цену рабочей силы (а потом и оценку ее качества) и прибыль (а потом и "сверхприбыль") инициатора-капиталиста, предпринимателя (которого многие, унаследовавшие свои взгляды от варварских предков, не прочь были опять отождествить с евреем или другим, похожим, инфернальным существом). Материализм торжествовал свою победу в рабочих кружках и в интеллигентских тусовках, по своим разным внутренним причинам заинтересованных в такой упрощенной модели действительности.

   Однако интенсивная деятельность банков и международная кооперация в сочетании с революцией в средствах связи за последние два века, в которые евреи опять сумели выжить и преуспеть - правда, уже наряду со множеством представителей почти всех других национальностей - понемногу свела к нулю и эту материалистическую иллюзию. Оказалось, что деньги могут сами порождать деньги, как бы минуя промежуточные превращения (формула "деньги-деньги" вместо прежней "деньги-товар-деньги") и, таким образом, обнажая сугубо идеалистическую (т.е. в конечном счете конвенциональную, психологическую) основу человеческого общежития.