Лео Яковлев - Победитель

Четвертым, после холода, усталости и голода, бедствием для Фимы, как и для большинства солдат Красной Армии в их повседневной фронтовой жизни были вши. Эти ближайшие «друзья человека» в мирное время прятались где-то за пределами городов, но в годы бедствий народных распространялись повсеместно, а в Красной Армии традиционно становились врагом номер два. Первым вдохновенным борцом против вшей в стране Советов был ее основатель — Владимир Ильич Ленин, сформулировавший второй по значимости после речевки «Социалистическое Отечество в опасности!» лозунг «Социализм победит вошь, или вошь победит социализм!» Вошь не победила социализм, но и социализму не удалось победить вошь. Произошла ничья, а вошь просто где-то притаилась до поры до времени.

Фимины родители перенесли атаку вшей во время Гражданской войны и весело смеялись, когда их знакомый еврей, бывший солдат царской армии, попавший в немецкий плен в пятнадцатом году, когда пленных немцы еще не сортировали по национальностям, рассказывал, как к нестрого охранявшемуся ограждению их лагеря подошел пожилой немец, подозвал его, протянул ему пустую бутылочку и попросил поймать и продать ему несколько вшей, объяснив, что он хочет показать своим внукам это насекомое. Фима тоже смеялся, хотя что собой представляют эти вши он в своей харьковской юности еще не знал. Не успел он увидеть вошь и в Коканде, хотя в близлежащих кишлаках они были привычным делом, и любой сельский узбечонок мог на базаре продемонстрировать свою ловкость: полезть к себе за пазуху, вытащить вошь, положить ее на зуб, щелкнуть зубами и выплюнуть ее уже в дохлом виде.

О грядущем нашествии вшей «бывалые люди» предупреждали Фиму и других курсантов еще в училище в Намангане, но только в зоне военных действий Фима столкнулся с этим врагом, как говорится, лицом к лицу. Ему, как и всем его соратникам, приходилось существовать целые недели, а то и по месяцу, не снимая одежды. Еще реже появлялась возможность выкупаться в бане. Сразу отметим, что сыпного тифа в Красной Армии не было, и, следовательно, вошь в данном случае социализму не угрожала, но бойцам задавала перцу. При этом пока солдат замерзал, вошь вела себя смирно: на поверхности тел, едва прикрытых летней одежонкой, температура опускалась ниже 36 градусов по Цельсию, и вошь себя чувствовала неуютно. Но потом, когда солдат ненадолго попадал в какое-нибудь тепло, вошь наверстывала упущенное, и страшный зуд по всему телу не давал ему ни минуты покоя.

Примерно раз в два месяца во время относительно длительных формировок-доукомплектований солдату давали помыться в бане, а пока он мылся, его одежда обрабатывалась горячим воздухом или паром в специальной вошебойке. На полу в таких вошебойках заметным слоем лежали дохлые вши. В некоторые банные дни специальная вошебойка в расположении Фиминой части не появлялась, и тогда санинструктор брал инициативу на себя: он брал обычную железную бочку, наливал на дно немного воды и устанавливал ее над костром. Поверх бочки делали решетку из подручного материала — досок, крупных веток, на которую набрасывали солдатское обмундирование и белье. Вши в вошебойках погибали, но некоторая часть гнид все же оставалась живой, и спустя несколько дней вши снова напоминали о себе.

Вши гнездились в волосах даже при короткой стрижке и во всех местах на теле, где существовал волосяной покров, а также в складках нижнего белья. И однажды остатки Фиминого взвода под его временным руководством вступили с ними в смертный бой. Как-то раз после очередного драпа взвод расположился в брошенной хате. Там, вероятно, давно никто не жил, поскольку пол был засыпан засохшей картофельной шелухой. В хате была печь, но топить ее было нечем. Кто-то из солдат предложил взять несколько снопов из соломенной крыши. Фима поначалу воспротивился: ему казалось, что грешно разрушать жилье, в котором получил приют. Но солдаты стали его уговаривать:

— Да ты посмотри вокруг — большая часть села сгорела или разрушена. Считай, что и в эту хату попал снаряд!

Возразить было нечего, и Фима махнул рукой. Печь растопили, и через некоторое время в хате стало жарко. Вот тут-то и дали о себе знать вши. Все начали раздеваться и приступили к уничтожению этого заклятого врага. При этом каждая вошь именовалась «немецким автоматчиком». И тут кому-то пришла идея — организовать соревнование по истреблению вшей. Предложение было принято, и вши весело затрещали, раздавливаемые солдатскими ногтями. Один великий француз как-то написал:

Едва испустит дух с чуть уловимым хрустомПод ногтем царственным раздавленная вошь.

Конечно, в данном случае солдатский ноготь трудно было назвать «царственным», а «хруст» перекрывался веселым солдатским гоготом, веселым оттого, что каждый из соревнующихся радовался тому, что он вернулся из рейда живым и целым, а не убит и не остался умирать от ран в каком-нибудь безымянном болоте, припорошенном снегом, брошенный своими с пониманием, что другого выхода у них не было. Потому что в драпе каждый, по сути дела, отвечал только сам за себя.

В этом «бою» Фима, по его подсчетам, уничтожил около пятисот «автоматчиков», но чемпионом он все-таки не стал: были и более ловкие операторы. Особенно много вшей оказалось в швах нижних сорочек под мышками — там в зоне постоянной температуры, не снижавшейся даже в лютые холода и при ледяных ветрах, у этих насекомых были и «родильные дома», и «ясли», и «детские садики», и перебить их там руками не было никакой возможности. И тут Фиму осенило и он предложил радикальное решение: выжечь эти швы и уничтожить таким образом целиком, как им казалось, полностью всю популяцию. Но опять своим временным успехом солдаты попользовались не более недели, после чего вши снова заселили их тела.

В таких борениях с голодом, холодом и вшами проходили Фимины солдатские будни между рейдами. Рейды же, в которых он участвовал в первые месяцы, были, как сказали бы теперь, точечными. И только в конце декабря 43-го появился слух о возможном участии в крупной наступательной операции. Они тогда стояли в Знаменке — небольшом городе и важном железнодорожном узле. Запомнился же Фиме этот городок тремя обстоятельствами. Во-первых, единственной на всем его боевом пути настоящей баней, устроенной для бойцов в местной котельной. Во-вторых, тем, что, будучи в этой бане, он заметил, что его большие пальцы на ногах почернели. Поначалу он испугался, что у него начинается гангрена, но вскоре от пара и горячей воды эти черные наросты отвалились и под ними оказалась новая ненарушенная розоватая кожа. Все было бы хорошо, но именно эти пальцы стали особо чувствительны к холоду, и даже небольшой мороз стал причинять ему страдания. В-третьих, в той части котельной, где был устроен предбанник, Фима обнаружил мешки с ватой и очень обрадовался, что теперь он может ею утеплиться. Надписи на мешках были немецкими, понять их Фима не мог и решил устроить себе из этой ваты надежную теплоизоляцию. Но вскоре он буквально на своей шкуре убедился, что вата эта оказалась сделанной из стекла — стекловата, как называют этот материал для теплоизоляции оборудования и трубопроводов. Даже после того как он тщательно вытряхнул эту «вату» из своей одежонки, его еще несколько дней преследовал зуд, вполне сопоставимый с зудом, возникающим при нападении полчища вшей.