Генри Бэзил - Полковник Лоуренс

Против трех английских пехотных и двух кавалерийских дивизий турки могли противопоставить лишь одну слабую дивизию и остатки другой. Положение их ухудшалось еще беспрерывным дезертирством арабов, являвшимся косвенным последствием восстания в Геджасе. В феврале туркам благодаря почтя трехмесячному затишью, наступившему после продвижения англичан на Рафу, удалось подвести еще третью - тоже слабую - дивизию. Но даже и при этом они имели всего лишь 13000 солдат (сабель и штыков), расположенных в различных пунктах, против 40000 англичан.

Таким образом налицо была перспектива столь желательного для английского правительства "большого успеха". Однако являлось весьма важным, чтобы туркам не удалось получить больших подкреплений. Для удержания в повиновении неспокойных арабов в Сирии у турок имелись также три слабые дивизии, из которых могло быть взято не более одной.

В начале марта радиостанцией в Каире была перехвачена телеграмма от Джемаль-паши, часть которой удалось разобрать и установить, что, по-видимому, передавался приказ об оставлении Медины и отходе всех турецких частей к северу, вдоль линии железной дороги. По смыслу приказа можно было предположить, что турки двинутся в походном порядке, имея штаб и войсковой обоз в сопровождавшем их поезде.

Явная опасность английским планам в Палестине заставила отправить из Каира настоятельный призыв к Фейсалу о взятии, если возможно, Медины или же перехвате турецкого гарнизона во время его отступления вдоль железнодорожной линии. В Ведж был командирован нарочный для уведомления английской миссии о содержании перехваченной телеграммы и требовании принять срочные меры. Поскольку Ньюкомб в это время оказался в очередном набеге на железнодорожную линию, ответственность за принятие срочных мер взял на себя Лоуренс. Фейсал со своей стороны поспешил приблизить передовые отряды к четырем турецким базам близ железной дороги, участив против них набеги. Чтобы исполнить желание генерального штаба, Лоуренс решил сам отправиться в Вади-Аис уговорить Абдуллу напасть на Медину. В момент получения телеграммы от Клейтона Лоуренс был болен дизентерией, но превозмог свою слабость и с небольшой охраной из арабов различных племен отправился в дальний переход на верблюдах. Однако он едва мог сидеть и дважды впадал в обморочное состояние. Ею все время преследовала мысль о том, что в дороге он может совершенно "сдать", не выполнив своей миссии, притом на первой же остановке вечером среди сопровождавших его арабов возникла ссора, а один из них - мавр - убил араба другого племени. Приговором своеобразного военно-полевого суда над убийцей дело почти удалось уладить, однако его соплеменники, не удовлетворенные вынесенным решением, стали требовать применения закона пустыни - "кровь за кровь". Напрасно Лоуренс пытался их отговорить. Наконец, видя, что, если он будет упорствовать, они так или иначе отомстят и тем вызовут новые распри, Лоуренс застрелил убийцу собственноручно.

Сам не зная как, Лоуренс сумел перебороть свою слабость. 13 марта он добрался до лагеря Абдуллы. Передав приказ, он упал в обморок и проболел 10 дней. Будучи еще слишком слабым, чтобы встать на ноги, он имел для раздумья больше времени, чем когда бы то ни было с тех пор, как началось восстание. Но теперь он имел опыт, над которым следовало подумать. Затем Лоуренс перешел к анализу фактических условий той кампании, участником которой он являлся.

Глава VI. Воинственные размышления. Март 1917 г.

Теория Лоуренса явилась результатом его размышлений, когда он лежал прикованным к постели в лагере Абдуллы. Мысли его унеслись к тем книгам по военному делу, которые он читал еще в Оксфорде. Для человека, главный интерес которого сводился к изучению архитектуры и глиняной посуды, это был курс значительно больший, чем тот, который проходил почти любой кадровый офицер, в особенности в Англии. Когда Лоуренсу было еще 15 - 16 лет, он начал с того, что называется "обычной литературой школьников". Наряду с этим Лоуренс прочитал много технических трактатов по вопросам постройки замков и ведения осад. Несколько позднее он перешел к Клаузевицу и его школе, к Кемереру, Мольтке, Гольцу и некоторым из французских военных писателей, появившихся после 1870 г. Их произведения, в том числе и Клаузевица, показались ему "очень односторонними". Будучи неудовлетворенным ими, он добрался до Наполеона. Попутно он проглядел Жомини и Виллизена, причем у последнего он натолкнулся на определение стратегии, как "изучение сообщений", которое произвело на него сильное впечатление. Затем, когда он прочитал французские труды по итальянской кампании Наполеона, его заинтересовали некоторые мысли в переписке Наполеона.

Это возбудило в Лоуренсе желание ознакомиться с теми учебниками, по которым Наполеон изучал военное искусство. Таким образом он подошел к Гиберу и, сделав еще один шаг назад, к Бурсе и Морицу Саксонскому. Эти писатели понравились Лоуренсу потому, что у них он нашел "более широкие принципы". Особенно сильное впечатление произвел на него Мориц Саксонский. В дальнейшем, после того как Лоуренс сам участвовал в войне и приобрел практический опыт, он считал Морица Саксонского "величайшим мастером военного дела"; вначале же он чувствовал, что "интеллектуально Клаузевиц настолько превосходил их всех, что он стал верить ему вопреки своему желанию".

Помимо этого интеллектуального интереса к теории войны, Лоуренс изучил ряд мест сражений, главным образом в целях восстановления их на картах.

Однако эти исследования не предпринимались Лоуренсом с какой-либо сознательной целью подготовки себя для командования в будущем. Так же было и с чтением. "У меня был интерес только к чистой теории; я повсюду искал метафизическую сторону вопроса, философию войны, о которой и много думал в течение ряда лет". Теперь же по непредвиденным обстоятельствам он был втянут в войну и нашел себя "к счастью, стоящим во главе кампании в такой степени, в какой ему это было желательно".

Вынужденное, бездействие оказалось для Лоуренса чемто вроде спасательного круга. Хотя после своей первой поездки в октябре он изложил в докладе обоснованную оценку положения, представлявшую собой образцовое решение непосредственно стоявшей проблемы, у него не было возможности как следует обдумать пути дальнейших действий или же разработать теорию, исходя из которой он мог бы выбирать те или иные решения.

Мысленно он проследил ход военных действий в Геджасе, начиная с того момента, когда, казалось, Рабуг находился в неминуемой опасности. Военные специалисты рассматривали Рабуг как "ключ к Мекке" и настаивали на необходимости его удерживать. Далее, ни французы, ни англичане не придавали бедуинам никакого значения с точки зрения защиты ими этого города или какой-либо другой определенной позиции. Их взгляд был полностью оправдан ходом событий.