Анатолий Толмачев - Калинин

Распределение газеты среди подписчиков завода производилось другой группой членов партии. Принесенные кипы газет распределялись по цехам, а там, в свою очередь, уже среди подписчиков. Разумеется, все это делалось полулегально и для постороннего человека незаметно. В каждом цехе был уполномоченный по подписке на газету. Его задача заключалась в том, чтобы как можно больше рабочих охватить подпиской, собирать подписные деньги и все это сдавать особому уполномоченному, который от имени всей партийной организации завода имел дело с редакцией газеты.

Сейчас на память трудно воспроизвести полную картину организации доставки и распространения «Правды» на заводе. Одно можно сказать: она потребовала от заводской партийной ячейки значительных усилий и втянула в работу много не только партийных, но и беспартийных рабочих, особенно молодежь».

Молодежь охотно бралась выполнять поручения Калинина и особенно связанные с распространением «Правды». Молодых рабочих привлекало дело, требовавшее риска. Они горячо тянулись к Калинину, считали честью для себя получить от него задание.

Калинин их называл «генерального штаба полковниками», а те его в шутку — «ваше превосходительство». «Полковники» были незаменимым народом. Распространить ли газету, организовать ли сбор денег, поднять людей на демонстрацию — за все они брались с жаром.

Меньшевики презрительно щурились на подростков, а их действия именовали «вспышкопускательством». Михаил Иванович только посмеивался.

Привлекал Калинин не только молодежь, но и пожилых рабочих. Эти были осторожнее. Постоянных поручений избегали.

В обеденный перерыв рабочие постоянно собирались возле станка Калинина. Читали статьи из «Правды», обсуждали их. Обсуждение нередко переходило в горячую острую полемику с меньшевиками, эсерами, троцкистами. Перерыва не хватало, приходилось прихватывать рабочее время. Мастера все видели, ворчали:

— Все митингуешь, Калинин? Когда работать будешь?

Но решительных мер не принимали. Знали: иностранец Айваз ценит квалифицированных рабочих. Для него главное — прибыли, а политические убеждения — чепуха! Какое ему дело, большевик ли Калинин, за войну ли он или против? Лишь бы работал хорошо.

В эти дни на Михаила Ивановича нежданно-негаданно свалилась тяжелая болезнь. Сначала он крепился, потом пришлось обратиться к врачу. Болезнь оказалась заразной — рожистое воспаление лица. Калинина уложили в постель.

Друзья навещали его, и особенно часто бывали Иван Дмитриевич и Мария Тимофеевна.

Калинин лежал в постели с красным, распухшим лицом — глаз не видно, сильно страдал от боли. Иногда, обращаясь к Ивановой, он вдруг спрашивал:

— Ну, какое там у тебя дело?

— Да нет, что ты, Миша, лежи, никаких дел нет. — Врешь, вижу, посоветоваться пришла. Приходилось соглашаться: Калинина все равно не обманешь.

Мария Тимофеевна выкладывала свои горести. Намечаются перевыборы правления Сампсониевского общества (было такое легальное культурно-просветительное общество в Питере). Так вот, как быть с меньшевиками? Допускать ли их туда — тоже ведь социал-демократы?

Калинин сердился:

— «Социал-демократы»!.. Ликвидаторы они, а не социал-демократы! Бейте их, никого не пускайте. Так и скажи: Калинин «против». Ни одного ликвидатора в правление…

— Как бить-то, Миша? Чем?

— Ха! — кривая гримаса искажала лицо. — Ха! Фактами бейте, фактами! У нас же факты — факты их прямой измены рабочему классу. А у них что? Демагогия!

Калинин волновался. Лицо краснело еще больше. Иван Дмитриевич дергал жену за рукав, начинал спешно прощаться.

Через день-другой все повторялось сначала.

Доверие, которое Калинину оказывала партия, обязывало его утроить энергию, успевать на всех участках партийной работы. И все-таки он ни за что не справился бы с такой огромной нагрузкой, если бы не умел привлекать массы.

Уходя на заседание ПК, он знал, что на «Айвазе» дела без него идут нормально: «Правда» будет доставлена в срок, правление больничной кассы вопросы решит правильно, очередная прокламация будет отпечатана.

Всю работу приходилось вести в обстановке неусыпной жандармской слежки. Аресты, провалы, репрессии следовали беспрерывно один за другим.

Осенью 1912 года после разнузданного набега полиции был закрыт Союз металлистов — любимое детище Калинина. Не успел Яков Михайлович Свердлов вернуться из ссылки и возглавить «Правду», как его вновь арестовали.

Конфискации, штрафы, запреты обрушивались на «Правду». Дело усугублялась тем, что и в партии и в «Правде» работали подосланные охранкой провокаторы. Маскировались они тонко, и разоблачить их, а порой даже заподозрить было трудно.

В «Правде» работал ночным выпускающим некий Черномазов. Он сознательно вел газету так, чтобы вызывать репрессии правительства. Помещал статьи, которые не могли не вызвать конфискации номера. Его «старания» привели к тому, что «Правда» оказалась на грани финансового краха. Калинин не доверял Черномазову. Наблюдая за его работой, он заметил как-то Конкордии Николаевне Самойловой, работавшей ответственным секретарем газеты:

— Этому верить нельзя.

«Правда» держалась благодаря пожертвованиям рабочих. Ежедневно в редакцию поступало от двухсот до трехсот рублей от рабочих Питера и других городов. В это дело большие усилия вкладывал Калинин,

Особенно много внимания он вынужден был уделять газете после ареста Свердлова. Вместе с Бадаевым, которому большевистская фракция Думы поручила издание газеты, Михаил Иванович старался не допустить ее провала, придумывал множество приемов и уловок, чтобы очередной номер дошел до рабочих.

Однажды вечером, направляясь в типографию «Правды», располагавшуюся на Ивановской улице, Калинин с удивлением обнаружил и на углах улицы и возле ворот фигуры людей, чью профессию он давно уже научился отгадывать. Шпики! Еще больше заволновался он, увидев во дворе дома, где помешалась типография, наряд конной полиции.

Выяснилось, что полиция раскусила хитрость рабочих, умудрявшихся выносить конфискованные номера, и решила больше не допускать этого. Возле печатных машин стояли чиновники из комитета печати, положившие тут же на месте арест на газету.

Пока Бадаев, как член Думы, вел «дипломатические переговоры» с чиновниками, Калинин собрал типографских рабочих.

— Чего смотрите, ребята! Тащите пачки, прячьте куда попало, там разберемся.

Рабочие не заставили себя долго упрашивать…

Когда чиновники увезли «весь», как они думали, тираж, рабочие со смехом стали вытаскивать пачки отпечатанных газет с чердака, из-под лестницы, даже из пустой бочки, что стояла возле пожарного стенда.