Александр Василевский - Дело всей жизни

Такая же — с большими или меньшими результатами — учеба проходила в войсках всех военных округов. Это диктовалось международным положением, которое оставалось крайне неблагоприятным, а порою резко обострялось.

Каждый командир, комиссар Красной Армии знали, что не сегодня, так завтра нам предстоит стать на защиту нашей Родины. И мы учились ежедневно и ежечасно, учились хорошо воевать, бить захватчиков без пощады, отстаивать свои границы.

Партия проводила большую работу по воспитанию личного состава армии и флота в духе советского патриотизма. Помню регулярные «Декады» и «Недели обороны». Особенно запомнилась мне «Оборонная декада» в ноябре 1930 года, приуроченная к 10-летию разгрома Врангеля. Немалую роль в обострении чувства революционной бдительности сыграло опубликованное в газетах «Обвинительное заключение по делу контрреволюционной организации Союза инженерных организаций» (процесс «Промпартии»). Представители воинских частей, в том числе и нашей, посетили ряд промышленных предприятий, встречались с трудящимися, помогали Осоавиахиму. Рабочие и крестьяне провели массовый субботник, средства от которого пошли в фонд обороны РККА. Военно-Воздушный Флот страны получил десятки самолетов, построенных на добровольные взносы трудящихся.

144-й стрелковый полк, как я отмечал, находился в Вышнем Волочке. Мне очень нравился этот русский городок с его старинными каналами и шлюзами, садами и бульварами. Здесь служилось хорошо. Я старался передать командирам подразделений и красноармейцам все из того, что знал сам, что успел приобрести и осмыслить за 17 лет военной службы, из которых 12 лет в славных рядах РККА, а всего тогда мне было 35 лет. 144-й полк стал мне близким и родным, и я полагал, что надолго. Но командирская доля едва ли не самая переменчивая.

Осенью 1930 года, после больших и удачных для дивизии и нашего полка окружных маневров под Москвой, на которых присутствовали народный комиссар по военным и морским делам, представители ряда военных округов, высших военно-учебных заведений и военные делегации зарубежных стран, В.К. Триандафиллов, прощаясь со мною, сказал, что в интересах дела я в ближайшее время буду, скорее всего, переведен на работу в центральный аппарат наркомата. Весной 1931 года, несмотря на мои просьбы оставить меня в 48-й стрелковой дивизии, приказом наркома меня назначили в формировавшееся в то время Управление боевой подготовки РККА.

В 48-й дивизии я прослужил в общей сложности 12 лет, включая последние годы Гражданской войны. На новом месте службы мне, по-видимому, пришлось бы снова отложить решение важного для меня вопроса — вступление в ряды Коммунистической партии. И я подал заявление в партбюро полка о принятии меня кандидатом в члены ВКП(б). Партийное бюро поддержало мою просьбу.

Партийное собрание состоялось в последнее воскресенье перед моим отъездом в Москву. Оно было открытым, и на Ленинской площадке полковой школы младшего командного состава, где оно проходило, собрался почти весь полк. Вряд ли я сумею передать на бумаге все чувства, которые переполняли меня в тот момент. Мои товарищи из числа старшего и среднего командно-политического, младшего начальствующего состава, а также рядовые бойцы очень тепло говорили обо мне, давали высокую оценку моей работе. Я понимал, что их хорошие слова в мой адрес ко многому меня обязывают. Единогласным решением партийного собрания я был принят кандидатом в члены Коммунистической партии. Через несколько дней парткомиссия дивизии утвердила решение и направила его в окружную партийную комиссию. В августе 1931 года его утвердила парткомиссия Московского военного округа, и я стал кандидатом в члены ВКП(б). А 13 декабря 1933 года я, в составе парторганизации Управления боевой подготовки РККА, прошел партийную чистку. Как известно, в связи с чисткой ВКП(б), проходившей тогда, а затем вследствие проверки и обмена партийных документов, прием в партию с 1933 до конца 1936 года был решением ЦК прекращен.

Мое пребывание кандидатом в члены партии, в связи с этим, несмотря на данные мне положительные служебные аттестации и партийные характеристики, задержалось. Лишь в начале 1938 года открытое партийное собрание Генерального штаба РККА единогласно приняло меня в члены партии. В марте того же года партийная комиссия ПУРККА утвердила это решение.

Я с особым теплом вспоминаю 48-ю дивизию, с которой я распрощался весной 1931 года. Лица моих друзей по дивизии, учителей-командиров и однополчан проходят перед глазами уже подернутые дымкой времени. Неутомимый рационализатор методики боевой подготовки, впоследствии начальник Института рационализации трудовых процессов, командир стрелкового корпуса в Великую Отечественную войну М.И. Запорожченко. Соратник В.И. Чапаева, возглавлявший позднее соединение и объединения РККА, бесстрашный И.С. Кутяков. Прославленный начдив 27-й Омской дивизии, увековеченной в красноармейском песенном фольклоре, В.К. Путна. Галерея командиров полков, чьими трудами упрочилось в стране доброе мнение о 48-й стрелковой дивизии, — П.А. Поведений, П.И. Воробьев, М.И. Скородумов, Б.П. Пекутовский, В.И. Калинин, В.И. Бахарев. Отличные политработники, беспредельно преданные делу партии большевиков, — П.И. Кузнецов, Л.И. Лифшиц, В.А. Шкуратенко, А.К. Безбородов, М.Г. Баранов и другие. Прекрасные штабные работники и командиры подразделений, на которых всегда можно было опереться в работе, — Н.И. Изумрудов, В.Ф. Виноградов и другие. Все они были моими добрыми наставниками и помощниками в дорогой моей памяти 48-й стрелковой дивизии.

ТАМ, ГДЕ БЬЕТСЯ ПУЛЬС АРМИИ

В Управлении боевой подготовки. — «Кабинетная» должность. — Теория и практика. — В Академии Генерального штаба. — О Д.М. Карбышеве. — Неожиданные назначения

Командирская служба предполагает в принципе достаточно частое перемещение с одной должности на другую, из одной местности — в другую, смену условий работы и ее форм.

Сознавая все это, я тем не менее уезжал из родной дивизии не с веселым настроением. Мне думалось, что я, привыкший работать с людьми в войсковых коллективах, любивший смену занятий в течение года, чередование казарменных классов, плаца, стрельбищ и природных просторов, по-видимому, не смогу привыкнуть к кабинетной должности.

Управление боевой подготовки я застал в стадии формирования. Меня поселили в Сокольниках. Как-то в один из первых выходных дней недалеко от дома я случайно встретил В.К. Триандафиллова с супругой. Несмотря на большую разницу в нашем служебном положении, встреча была столь же простой и сердечной, как и все предыдущие в Твери и Вышнем Волочке. Мне она особенно памятна потому, что она оказалась последней… Начальник Оперуправления поздравил меня с новым назначением. Услышав о моих сомнениях, всячески старался меня подбодрить, уверяя, что служба в управлении, куда я назначен, предстоит огромная, интересная, разносторонняя.