Георгий Кнабе - Корнелий Тацит: (Время. Жизнь. Книги )

Но не менее очевидно и другое. Из перечисленных только что двенадцати человек двое стали из сенаторов принцепсами и еще двое в принцепсы намечались, пятеро были трижды и один дважды консулами, двое — префектами Рима, пятеро — членами императорского Совета, пятеро командовали группами армий, имена троих вошли в Дигесты. Вероятность того, что Тацит был деятелем такого же масштаба и лишь случайно имя его не сохранилось в документах и исторических сочинениях, близка к нулю. Имя Тацита не упоминается в них потому, что он не был деятелем такого масштаба. Не был, хотя явно мог им быть. Среди лиц, принятых одновременно с ним в сенат, одни, как Юлий Цельз Полемеан, уже в молодости выполняли чрезвычайные поручения в провинциях, становились экспертами и советниками императора по целым районам империи; другие, как Анций Юлий Квадрат, присоединяли к подобной карьере еще и повторный консулат; третьи, как Яволен Приск, были одновременно полководцами, крупными администраторами и великими юристами, создателями системы римского права. Тацит не стал ни тем, ни другим, ни третьим. На следующем рубеже он, тем не менее, опять среди самых ярких и самых перспективных. Среди квиндецимвиров, его коллег, половина были уже консуляриями, не меньше трети — патрициями, в их число входили Юлий Фронтин и Фабриций Вейентон — оба трижды консулы. И снова дальнейшая карьера его идет вне явно обозначившегося русла — ни патрициата, ни вторичного консульства. Во время претуры и консулата, во время проконсульства, как мы видели, — то же положение и с теми же результатами. В магистратской карьере Тацита ясно обнаруживается противоречие между уровнем ответственности, которой его неизменно облекают, или лиц, которые его окружают на каждом этапе, и характером самого его cursus'a — ровного, очень успешного, очень «высокого», но лишенного того блеска и экстраординарности, которыми отмечен путь его коллег. Если бы это противоречие объяснялось неспособностью Тацита удержаться на уровне ответственности и окружения, ситуация не могла бы повторяться столь систематически — в 74, 88, 97, 112 гг. Оно, по-видимому, может иметь лишь одно объяснение: государственная деятельность была для него формой реализации себя и безусловной жизненной ценностью, но не всего себя и не единственной ценностью.

Глава пятая. Тацит и провинции

Тема римских провинций, за которой постоянно ощущается другая, более широкая и значительная — «Рим и варвары», привлекала Тацита всю жизнь. Устойчивый интерес к северным окраинам империи и пограничным народностям и уникальные познания его в этой области предполагают личную, биографическую связь историка с провинциями, помимо той, о которой шла речь выше.

1. Район «специализации». Деятельность римского сенатора протекала частью в столице, частью вне ее, в провинциях или в армии. Официальные обязанности вне Рима Тацит выполнял, по-видимому, четыре раза. О его пребывании в армии в должности военного трибуна в конце 70-х годов не известно ничего; о проконсульстве в Азии уже говорилось. Наиболее важными и трудными для исследователя являются две другие его отлучки из столицы — одна между 100/101 и 104/105, другая — между 89 и 93 гг. Первая из них далеко не бесспорна. Предположение о том, что она вообще имела место, основано на письме Плиния Тациту, которое открывается фразой: «Я радуюсь, что ты благополучно прибыл в столицу».[82] Содержание письма показывает, что Тацит вернулся откуда-то издалека, слова о благополучном прибытии — что дорога была сопряжена с опасностями и неудобствами. Выступление Тацита в сенате по делу Мария Приска в январе 100 г. образует terminus post quem этой далекой отлучки, датировка IV книги «Писем» Плиния 104/105 г. — terminus ante quem. Римский сенатор рассматривался как должностное лицо, постоянно находящееся при исполнении служебных обязанностей, и не мог отлучаться из Рима произвольно. Любое длительное отсутствие его в столице могло объясняться только отправлением магистратуры в провинции. В данном случае наиболее соблазнительное предположение состоит в том, что Тацит был между 101 и 104 гг. наместником консульского ранга в одной из заморских провинций, так как представление об опасном путешествии связывалось для римлян, прежде всего с передвижением по морю. От подобного допущения, однако, приходится, скорее всего, отказаться, поскольку таких провинций было лишь две — Британия и Сирия, ни по одной из которых Тацит не обнаруживает никаких специальных знаний и ни в одной из которых он, судя по этому, не был. Единственные императорские провинции консульского ранга, которые Тацит знает досконально, — обе Германии. Путь оттуда был если не опасен, то достаточно долог и труден, чтобы оправдать слова о «благополучном прибытии».

В пользу предположения о службе Тацита в эти годы в одной из германских провинций говорит, во-первых, доподлинное, изнутри, знание лагерного быта, которое он обнаруживает в крупных исторических сочинениях, появившихся после 105 г., и которого нет в ранних произведениях, написанных до 99 г.; прифронтовыми и в этом смысле «лагерными» были прежде всего именно германские провинции; во-вторых — наличие в описании германских провинций в «Истории» и «Анналах» тех немотивированных географических деталей, о которых шла речь в связи с родиной Тацита и которые отсутствуют в «Германии», где, если бы Тацит лично знал страну уже в 90-е годы, они были бы наиболее естественны; в-третьих, в произведениях Тацита ясно ощущается необычная осведомленность его как историка в делах на германо-галльском пограничье и особый интерес к ним. Эти соображения дают возможность предполагать, что Тацит был наместником консульского ранга в одной из провинций Германии в 101–104 гг., хотя и не позволяют утверждать это сколько-нибудь решительно. Они, однако, во всяком случае, указывают на связь его с определенной частью империи, а тем самым подводят нас к вопросу о «профиле» его провинциальных магистратур и соответственно об отсутствии его в Риме в 89–93 гг.

Со времени Флавиев принцип «специализации» на тех или иных районах империи, прежде существовавший для прокураторов, распространяется также и на некоторую часть сенаторов. Учитывая все сказанное выше в связи с родиной Тацита и с той ролью, которую играют в его творчестве проблемы Галлии и Германии, вряд ли есть основания сомневаться, что районом «специализации» Тацита был Нижний и Средний Рейн и примыкавшие к нему земли. Мысль о том, что именно здесь провел он 89–93 гг., сейчас принята почти всеми исследователями. Служба Тацита в провинциях протекала в местах, хорошо ему известных с детства и юности, — в Галлии, Белгике, в пограничных с Галлией германских провинциях. Она дала ему запас наблюдений и сведений, занявших большое место в его творчестве; эти наблюдения и сведения касались не только административной стороны дела, а раскрывали перед ним внутренние исторические проблемы римского господства в провинциях, формировали его взгляды на общественное развитие в целом.