Джон Робисон - Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера

Полыхающую пентаграмму полицейские не тронули. Интересно, как они ее истолковали? Решили, что тут собирались дьяволопоклонники? Или линчеватели? Или – что пентаграмму устроил самоубийца? К этому моменту тело уже полностью закоптилось и с него капало в костер, потому что вверх шел сильный жар от кровельного вара, который кипел в ведре. Хорошо, что я выбрал именно кровельный вар. Раскаленная капель и вонь отпугивала полицейских.

Наконец прикатили пожарные – сначала пожарный фургон, затем еще несколько пожарников, каждый на своей машине – кто на чем. Вскоре на дороге выстроилось больше десятка машин и пикапов, и у всех горели красные мигалки.

Затем появились электрики – эти прибыли в большом желтом грузовике аварийной службы. Надо же, своего приятеля на высоковольтную вышку я повесил в одиночку, а чтобы его снять, потребуются усилия двадцати человек.

Теперь на проселке мигали огни уже трех цветов – голубые, красные и желтые. Машины перегородили дорогу. Каркали и клекотали рации. Происходи все это в городе, тут бы уже давно собралась целая толпа. Наконец пожарные решили потушить костер, но вели они себя так, будто опасались, что он заминирован. Они боялись даже приблизиться к канистрам с краской. Полагаю, вся сцена в целом была настолько непривычна, что выбила их из колеи.

Полицейские продолжали обшаривать лучами фонариков подлесок, но не увидели ни души, и никаких улик тоже не обнаружили. Я постарался не оставить ни малейших следов: все делал в перчатках, а весь мой реквизит был или краденый, или же я стер с него отпечатки. Никаких улик не оставил. Все, что потребовалось для розыгрыша, было пущено в ход, – канистры, ведро с варом и чучело, – и никаких посторонних предметов или мусора вокруг не валялось. Отпечатки пальцев с сосны полиция бы тоже снять не смогла. И вообще они меня не догонят и не поймают.

Пожарных гидрантов на Сэнд-Хилл-Роуд не было, но в пожарной машине имелась цистерна с водой. Пожарные раскатали рукав и двинулись к вышке. Интересно, почему они просто не подъехали на пожарной машине поближе, а тянут рукав, подумал я. Может, конечно, путь пожарной машине перекрыли все остальные, бестолково скопившиеся на проселке. Пожарные протянули брандспойт на пятьдесят футов от дороги, к вышке, и включили воду. Шланг подпрыгнул. Сильная струя ударила в горящие канистры и расшвыряла их в стороны. Над костром мгновенно образовалось облако пара, что-то вспыхнуло, во все стороны полетела горящая краска и вар. Теперь полыхала и трава вокруг костра. Всем собравшимся пожарным внезапно нашлось занятие. На какое-то время они даже позабыли про висельника, который болтался на балке высоковольтной вышки. Зазмеились еще брандспойты, в дело пошли лопаты, огнетушители с пеной, и вскоре у подножия вышки стало мокро и темно, а костер погас. Теперь висельника было не разглядеть в темноте. Один из полицейских посветил фонариком вверх.

– Да вырубите же этот чертов фонарик! Имейте уважение к покойнику! – крикнул кто-то.

Линию электропередачи на всякий случай уже отключили. Я определил это по тому, что тихое потрескивание электроразрядов прекратилось. Теперь машина аварийной службы, подскакивая на ухабах, подкатила к вышке. Водитель остановил машину у подножия вышки и поставил на ручной тормоз, будто стоял на оживленном шоссе. За ним подъехала машина «скорой помощи». Еще одна аварийка электриков осветила площадку у подножия вышки своими фарами. С первой аварийной машины выдвинули вверх автолестницу. У подножия вышки толпились санитары и врачи «скорой помощи» с носилками. Поскольку костер удалось погасить, теперь пора было снять тело.

– Эй, там, внизу, готовы?

– Готовы!

Монтер дотянулся до веревки и перерезал ее. Висельник рухнул вниз. Санитары осторожно приблизились, чтобы положить труп на носилки, и вдруг кто-то оглушительно заорал:

– Вот же черт!

Настроение всех собравшихся тотчас изменилось. Через считаные секунды кто-то с отвращением завопил:

– Да это же долбаное чучело!

– Это манекен из магазина!

– Какая-то сволочь устроила розыгрыш!

Усмехаясь, я соскользнул с дерева и незамеченным скрылся в чаще леса. И быстренько побежал домой – на случай, если кто-нибудь захочет проверить, где я был и есть ли у меня алиби. Краденый монтерский телефон и темную одежду я спрятал на кладбище по пути домой, потом забрался к себе в комнату на второй этаж по стремянке, которую заблаговременно прислонил к стене. Прежде чем закрыть окно, я оттолкнул стремянку, и она шлепнулась в заросли высокой травы перед домом, среди всякого хлама и деталей от машин. Я залез в кровать и прикинулся, что сплю. И вскоре уснул.

Я всегда знал, что в один прекрасный день придумаю блестящий способ использовать магазинный манекен, который как-то подобрал на помойке за магазином одежды мистера Уолша. Правда, донести его домой незамеченным и припрятать было непросто, но зато, как выяснилось, игра стоила свеч!

На следующий день я наведался к высоковольтной вышке, чтобы забрать манекен. Но он исчез. Вероятнее всего, его увезла полиция. Если не считать выгоревшего пятачка у подножия вышки и пустых обгорелых канистр из-под краски, теперь здесь ничто не напоминало о вчерашних бурных событиях. Кровельный вар впитался в землю и смешался с грязью, камни и палочки – остатки пентаграммы – были расшвыряны. Мне было жаль, что нельзя никому рассказать об этой блестящей авантюре. Друзей у меня было мало, а рассказывать младшему брату бессмысленно – ему всего шесть лет, и он ничего не поймет и не оценит мою затею. Да еще, пожалуй, наябедничает на меня матери какого-нибудь мелкого крысенка из числа своих друзей. Поэтому долгое время о пентаграмме и висельнике я не рассказывал вообще ни одной живой душе.

Через несколько дней мать отвезла меня в аэропорт – как всегда, отправить на летние каникулы к деду и бабушке в Джорджию. Но получилось так, словно я заметал следы и удирал в Джорджию от полицейских, которые могли настигнуть меня и предъявить обвинение в истории с манекеном.

Глава 9

Как я бросил школу

Приближалось мое шестнадцатилетие. Я все чаще прогуливал школу и все больше болтался по барам и клубам – при местных музыкальных группах. Отметки у меня съехали по всем предметам. Единственное, что меня интересовало в школе – это работать в аудиоцентре у Джона и Фреда, чинить оборудование. Кроме этого, еще меня привлекало то, что в школе была Медвежонок и я провожал ее с уроков домой. Мне казалось, что выпуск отодвигается все дальше, хотя на самом деле он, наоборот, неуклонно надвигался.

Родители словно бы и не замечали, что со мной творится. В конце концов, они играли главные роли в своей собственной драме, а я там был занят в роли второго плана. В их браке наступил этап, когда они почти не обращали внимания на нас с Микробом, и все свои силы тратили на ссоры между собой. Как правило, ссоры развивались по нарастающей, потом происходил взрыв, и несколько раз нам с матерью и братом приходилось поспешно обращаться в бегство.