Юрий Сенин - Подлинная судьба Николая II, или Кого убили в Ипатьевском доме?

Отсутствие трупов является самым слабым местом в расследовании Соколова.

Точнее — противоречие между отсутствием трупов и убежденностью Соколова в убийстве Царской семьи.

Позже, уже за рубежом, так и не обнаружив трупы, убедившись в недостаточном обосновании утверждения факта расстрела Царской семьи, он попытался разрешить это противоречие чисто бюрократическим путем:

В постановлении от 3 июля 1921 года он пишет:

«1…При наличии факта уничтожения трупов событие преступления может быть доказано только установлением обстоятельств, коими выясняется факт их уничтожения.

2…Это обстоятельство в широкой форме устанавливается теми явлениями, кои были констатированы следственной властью, между прочим, в доме Ипатьева и на руднике, где имели место убийство и уничтожение трупов».

Забегая вперед, отметим, что факт уничтожения трупов также не был доказан Соколовым. Сам следователь Соколов утверждает, что факт преступления доказан только обстоятельствами, «кои были констатированы следственной властью». Об обстоятельствах, вскрытых на первом этапе расследования следователями Наметкиным, Сергеевым и Кирстой, было рассказано выше. Рассмотрим обстоятельства, вскрытые на втором этапе следствия следователем Соколовым.

Ознакомившись с материалами следственного производства, Н.А. Соколов сразу же понял всю его сложность: «горячие следы», по которым работали его предшественники, к тому времени уже поостыли. В доме Ипатьева поселилось военное чехословацкое начальство в лице генерала Радолы Гойды, получившего в октябре 1918 г. командование Екатеринбургской группой противобольшевистских войск, а в январе 1919 года назначенного командующим Сибирской армией адмирала Колчака. Дом Ипатьева был занят под штаб и личную квартиру. Новые обитатели дома относились беспечно к занимаемым помещениям, громили комнаты, обрывали обои и т. д. Лишь в марте 1919 г. дом был очищен от штабов. В январе 1919 г. появился документ, практически явившийся началом конца следствия по уголовному делу и окончательно превративший его в политическое:

«23 января 1919 г.

Прокурору Иорданскому Судебному следователю Сергееву

На основании повеления Верховного правителя от 17-го января сего года, за № 36, приказываю Вам выдать мне подлинное следственное производство по делу убийства бывшей Царской семьи и членов Дома, а равно все документы, вещи и материалы, принадлежащие членам Семьи и состоявшим при них приближенным лицам, также убитым.

Передачу произвести по описи.

Один экземпляр описи, скрепленный подписями г. прокурора, г. следователя и моей, должен быть заготовлен для передачи Верховному правителю.

Настоящая передача мне всего материала и вещей не прекращает продолжение Вами следственного производства, для чего Вы имеете право сохранить у себя копии необходимых документов.

Генерал-лейтенант Дитерихс».

Одна из копий этого дела, видимо, сохраненная прокурором Иорданским (третий или даже четвертый экземпляр), разбросанная по двору судебного здания среди бумажного хлама, была найдена большевиками при возвращении их в Екатеринбург.

Вещественные доказательства, собранные Наметкиным и Сергеевым, в конце концов, попали к Соколову, побывав перед этим в руках Дитерихса и Колчака. Описи вещественных доказательств, составленные лично генералом Дитерихсом, вряд ли можно было бы назвать следственным документом. Так, в документе, подписанном генералом Дитерихсом, названном: «Опись вещам, найденным при осмотре дома Ипатьева», значится:

«…411. 4 фарфоровых вставных зуба.

…423. Вставная верхняя челюсть с 10 зубами. Нёбо гуттаперчивое, резиновый присос снят».

Между тем в следственных материалах есть протокол от 10 февраля 1919 года осмотра «предметов, представленных к следствию 9 сего февраля генерал-лейтенантом М.К. Дитерихсом».

Выдержка из этого протокола:

«По осмотру этих вещей найдено следующее:

1. Вещи, значащиеся по описи № 6, подписанной членом Екатеринбургского окружного суда Сергеевым, как найденные при осмотре шахты.

8. Челюсть искусственная. Она состоит из следующих частей: 14 зубов верхней челюсти, золотой пластинки и каучуковой массы. Между зубами набита глина.

Судебный следователь Н.Соколов Генерал-лейтенант Дитерихс Понятые».

Если верить описи Дитерихса (а не верить ей нельзя, поскольку это официальный документ следственного производства 1918–1919 годов по «Царскому делу»), то, помимо вставной челюсти, найденной в шахте, была найдена еще одна вставная челюсть, но уже в самом доме. Ничто не мешает и предположению, что челюсть, найденная в доме, затем была брошена в шахту.

Осмотром материалов, полученных от Дитерихса, Соколов занимался вплоть до апреля.

Если у следователя Сергеева «все выпиленные части занумерованы, завернуты в бумагу, уложены и опечатаны должностными печатями», то следователь Соколов, получил от генерал-лейтенанта ящик, хотя и опечатанный печатью Екатеринбургского суда, с досками, но относительно него отметил в протоколе осмотра 17–18 февраля 1919 года: «На кусках не имеется обещанных в протоколе нумераций и названий этих предметов. Также не усматривается и совпадений с описью № 15, предъявленной генералом Дитерихсом, так, что с полной и точной определенностью нельзя установить, откуда именно взят тот или иной предмет».

Осмотр показал, что состояние досок не давало уже возможности использовать их для создания новых путей расследования. В частности доски, пробитые пулями, были лишены признаков, указывающих, откуда их вырезали.

Имея такие вещественные доказательства, Н.А. Соколов не стал подвергать сомнению официальное заключение следователя Сергеева о том, что бывший император и его семья были расстреляны, и сосредоточил свое внимание на решении двух вопросов, поставленных Дитерихсом.

То, что Соколов, видимо, не счел важным для себя повторный допрос важнейшего свидетеля П. Медведева и даже не проверил факт смерти последнего, было его самой большой ошибкой.

Смерть главного свидетеля П.Медведева от сыпного тифа 27 марта 1919 г. была удостоверена только священником Градо-Екатеринбургской Михайло-Архангельской церкви А. Глубоковским. На удостоверении не было не только подписей следователя или тюремного врача — не было даже подписи начальника тюрьмы. Т. е. смерть главного свидетеля по уголовному делу об убийстве Царской семьи не была установлена официально. Разбираться с этим Соколов не стал.

Он решил начать расследование с «нуля»: заново осмотреть дом Ипатьева и помещения, заново допросить старых и найти новых свидетелей, перекопать землю в районе Ганиной ямы с целью получения новых вещественных доказательств.